Доун кивнула.
– Не стоит забывать, что возможен другой Слуга, вроде Ли Томлинсона. Если такой с удовольствием подставляет себя под укус, но не имеет явной силы, то может и сам покусать жертву, чтобы походить на вампира. Помните, Ли вырядился, как вампир? А что, если убийца хотел превратиться в настоящую тварь, копируя вампирские привычки?
Кико посмотрел на телевизор.
– Босс, есть идеи, как поймать убийцу, который выведет нас на Подземелье?
– Пока нет, – ответил Голос.
Его интонации вызывали в Доун волнующую дрожь. Все сидели неподвижно, повидимому, складывая разрозненные элементы информации в единую картинку. Брейзи достала телефон и набрала номер.
Охотница начала размышлять: интересно, Подземелье – буквальное указание на место, где обитают вампиры? Или они разместились в ветхом отеле? Или у всех под носом? Доун отмела последнюю версию. В ночь своей смерти Робби обманом вынудил отца рассказать слишком много. Сын надеялся заманить Натана с собой в Подземелье, потому что за излишнюю болтливость полагалось наказание. Следовательно, для вампиров важно скрываться, чтобы выжить. Поселиться у всех на виду – умный ход, но Доун сомневалась, что у кровососов хватит смелости на такое безрассудство. Хотя… кто знает?
И кто знает, зачем Голосу хроническая таинственность? Доун чувствовала, что ему нравятся ее вопросы. Его невидимая, но почти осязаемая сущность обволакивала, просила разрешения войти.
«Ты нужна мне, чтобы сделать то, чего я не могу. Найди их – и тогда я займусь грязной работой, – шептал он, выдыхая в нее слова. По животу, все ниже и ниже, разливалось приятное тепло. – Ты знаешь, я не могу выйти. Если я обнаружу себя слишком рано, то больше никогда не смогу захватить инициативу».
Он водоворотом ринулся в нее, захлестывая, обостряя ее голод. Но давнее предательство Голоса посеяло в душе семена недоверия: вопервых, он использовал Фрэнка, чтобы заманить Доун в ЛосАнджелес, вовторых, отказывался делиться информацией… И неизвестно, о чем он вообще умалчивал!
«Убирайся, – подумала она. – Я не разрешаю тебе войти».
Голос исчез, оставляя внутри леденящую пустоту и тягостное ощущение одиночества. Что же, ничего нового! Мать тоже когдато покинула ее. Подобные моменты Доун больше не трогали.
Перед глазами возник образ Жаки, перекрасившейся из рыжей в блондинку. Сердце сжалось: Эва!
Нетнет, мать мертва. Ушла. Прими это и смирись.
Девушка очнулась от звука женского голоса. Она моргнула, и видение исчезло: перед ней сидела сосредоточеннонахмуренная Брейзи и разговаривала по телефону. Коллегу тоже втянули в это дело, – изза ее любви к Фрэнку.
