– Так и тянет взглянуть в его томные черные глаза… – Минди высунулась из окна. – Ой, ктото едет! Видишь, вон грузовик!
– Кто там? – спросила я безо всякого интереса. Наверно, палии ученик слишком рано приехал на занятие по йоге.
Раздался скрежет тормозов по гравию, и шум двигателя смолк. Моя лучшая подруга задернула штору и вскочила:
– Джейк! Это голубой грузовик Джейка! Он припарковался возле конюший.
Джейк?!
Я попыталась вести себя как ни в чем не бывало:
– Наверное, сено привез. Разгрузится и сразу уедет.
– Понятно… – Минди обдумала информацию, снова высунулась в окно и завопила: – Джейк, привет! Мы спускаемся!
Нет, только не это…
– Минди! На мне дырявая футболка, и я не накрашена!
– Ты потрясающе выглядишь. – Она проигнорировала мои возражения и потянула меня за руку: – Я же сказала ему, что мы идем.
Я неохотно позволила стащить себя вниз по лестнице.
– Когданибудь я тебя убью!
Минди словно не слышала.
– Ах, он без рубашки, – прошептала она, подтаскивая меня к грузовику. Джейк выгружал сено из кузова. – Ты только посмотри на его мускулы!
Я вцепилась ей в ладонь:
– Минди, заткнись!
– Больно! – Она высвободила руку и скорчила непонимающую гримаску.
– Чем занимаетесь? – улыбнулся Джейк, отрываясь от работы. Он достал красную баклану из карманов потертых джинсов и вытер пот со лба, продемонстрировав тугой бицепс. Лучи заката осветили рельефные кубики мышц на накачанном торсе.
– Математику изучаем, – ответила я, пытаясь прикрыть рукой дыру на футболке и изо всех сил втягивая живот. Эх, не надо было все лето пирожные в кафе трескать!
– Как закончишь, заходи освежиться, – предложила Минди, словно радушная хозяйка.
– Да, конечно, – с широкой улыбкой согласился Джейк. – Главное – до заката управиться.
Минди повисла на моей руке, намекая, что нам лучше уйти в дом.
– Заодно футболку сменишь, – прошептала она мне на ухо.
– Увидимся через пару минут, – сказала я Джейку, украдкой бросая взгляд на его мускулы. Неплохо…
Стоило нам повернуть к дому, как я заметила, что у гаража стоит чертов румынский студент, укоризненно скрестив руки на груди. Может, всему виной лучи заходящего солнца или игра теней, но на физиономии Люциуса было написано раздражение.
