— Ну да, ей это слишком многое напоминает… Помоги-ка мне.
Кларисса не такая уж старая, ей всего-то лет пятьдесят, но она всегда так тускло и бесцветно одета, что напоминает монахиню. Жюли она предана всем сердцем. И сейчас ловко натягивает перчатки на изуродованные руки, отступает на шаг, чтобы осмотреть хозяйку, и поправляет складочку на ее платье.
— Глория сегодня не слишком невыносима?
— Ничего, — говорит Кларисса. — Правда, из-за «Нормандии» чуть было не вспыхнула перебранка. Мадам Лавлассэ утверждала, что каюта, которую она занимала вместе с родителями, так ходила ходуном, что у нее разбился стакан с зубной щеткой. Мадам Глория немедленно поставила ее на место. Вы бы видели! Касаться «Нормандии» не позволено никому!
— Да уж. Ее воспоминания руками не трогать! И ее прошлое тоже. Что ты хочешь, бедная моя Кларисса, она ведь полная идиотка. Я буду ужинать здесь, у себя. Яйцо вкрутую и салат. Справлюсь сама. Ну пока. До свидания. До завтра.
Она проходит вестибюлем и входит в зал.
— Я здесь! — кричит Глория из комнаты. — Иди сюда!
Жюли замирает на пороге. Нет, решительно, это не комната. Это какой-то храм. Еще бы свечи зажечь вокруг кровати. В изголовье постели, в облаке пышных кружев, словно в плетеной колыбели, покоится скрипка работы Страдивари. Глория проследила за ее взглядом.
— Да, — говорит она, — я ее переместила. Никак не могу придумать, куда ее положить, чтобы спрятать от любопытных. А здесь никто не посмеет к ней прикоснуться.
Рукой она легонько трогает инструмент и ласково проводит по струне, которая издает тихий дрожащий звук.
— Может, она проголодалась? — предполагает Жюли.
— Не будь дурой, — кричит Глория. — Сядь. Подожди. Ну-ка, подойди поближе. Так и есть. Ты курила.
— Курила. Ну и что?
— Да ничего. Это твое личное дело. Все, чего я прошу, это чтобы в доме не воняло, как в кабаке. Ты читала бюллетень? Конечно, не читала. Тебе на это наплевать. А между прочим, там есть кое-что, что должно тебя заинтересовать. Нам предлагают кандидатуру некоего господина Хольца. Во всех отношениях приличный человек — богатый вдовец, относительно молодой. Но… Есть одно «но». Он выразил намерение привезти сюда рояль. А мы знаем, что у тебя аллергия к фортепиано. И никто не хочет доставлять тебе неприятности. Вот почему мы у тебя спрашиваем: да или нет?
Жюли даже не смеет признаться, что все это — ее аллергия и прочее — осталось в прошлой жизни.
— Он же не собирается играть дни напролет, — устало говорит она.
