— Да мы и не стремимся! — Масон встал, потому Остужев еще сильнее нажал на рукоять кинжала. — Ведь главное — чтобы его никто не получил, верно? А к вам идет сам Наполеон, хозяин Европы. Может, вы и с ротой справитесь, но шестьсот тысяч солдат вам не по зубам. Подумайте об этом, а мы будем рядом. Только помните, что время идет. И Наполеон идет тоже. И, кстати, не торопитесь менять место. Мы ваши друзья, мы никому о вас не расскажем и до утра вас не побеспокоим.
Сперва Остужев хотел все же уйти, но потом передумал. Щи и водка успокоили его, согрели, стало уютно. Он знал, что совсем не уснет — специально учился обходиться без глубокого сна неделями. Но подремать после тяжелого дня было необходимо. Закрыв глаза, он думал о том, что в Петербург, к Аракчееву, скорее всего придется пробираться самому. Ивану он вполне доверял, но если его будут искать, то Байсакову придется кое-что рассказать и другим людям, а вот им Александр довериться не мог. Вспомнился Санкт-Петербург, в котором он не был с тех пор, как вернулся в Россию четырнадцать лет назад. Остужев выезжал во Францию в составе тайной русской миссии к лидеру Директории, Баррасу. Начальник Остужева, добрый толстый Штольц погиб, и тогда Александру пришлось узнать многое о предметах, и той тайной борьбе, которая всегда их окружает. Он даже побывал личным секретарем генерала Бонапарта, и родина встретила сына неласково.
Глава вторая
От арестанта до заговорщика
Январь-март 1798 года
Одиночная камера в Петропавловской крепости, вот куда для начала поселили прибывшего из-за границы печального молодого человека. Летом там, возможно, царила приятная прохлада, но зимой Остужев отчаянно мерз. Но он был даже рад этому: холод помогал отвлечься от мыслей о любимой женщине, им же самим и застреленной. Каждую ночь Александру снилось, как Джина нападает на Антона, и, спасая его, не думая больше ни о чем, он спускает курок. Пуля попадает ей в грудь, и красное пятно расплывается на белой ткани. Он мечтал однажды, хотя бы во сне, поступить иначе, но понимал, что это будет означать лишь его окончательное сумасшествие. Вот в таком состоянии, находясь на грани помешательства, он был вынужден отвечать на вопросы следователей.
— Верно ли, что после гибели вашего непосредственного начальника, вы приняли французское подданство и передали властям бумаги государственной важности?
— Верно ли, что пошли на службу к генералу Бонапарту, и раскрыли ему секреты, касающиеся способности России вести войну?
