Я задалась вопросом, где же мама, когда он взял меня за руку и нагнулся, чтобы поцеловать в щеку. Словно отвечая на мой немой вопрос, он сказал, что мама сильно простудилась и не хочет тащить микробы в больничную палату. В тот день его густые волнистые волосы сияли бриллиантином, а медсестры сияли от его улыбок. Но в глубине его глаз притаился грязный мерзавец, который прорывался наружу с каждым произнесенным словом.
Не отпуская моей руки, пока я сползала с подушек, забираясь под одеяло, он произнес:
– Антуанетта, я скучаю по тебе. А ты скучаешь по своему папе?
Покорная марионетка взяла во мне верх.
– Да, – прошептала я, и моя вновь обретенная сила, казалось, снова меня покинула.
– К твоему возвращению обязательно приготовлю тебе подарок. Тебе ведь он понравится, правда, Антуанетта?
Я не стала спрашивать, что это за подарок, – я и так знала. Я чувствовала, как он сжимает мою руку в ожидании ответа. Я посмотрела на него и произнесла то, что он хотел услышать:
– Да, папа.
Он просиял, и я увидела его удовлетворенный взгляд.
– Ты становишься умницей, Антуанетта. Завтра я опять приду.
И он пришел.
Медсестры постоянно твердили мне о том, какой хороший у меня папа, как он любит свою маленькую девочку, как здорово, что я скоро смогу вернуться домой.
После его третьего визита я дождалась, пока другие дети заснут, вытащила шнурок из своей ночной сорочки, обмотала один конец вокруг шеи, а другой привязала к спинке кровати. И бросилась на пол.
Разумеется, меня быстро обнаружили. Ночная медсестра решила, что я впала в депрессию от долгой разлуки с домом. Она стала заверять меня в том, что ждать осталось недолго. Потом уложила меня в постель и сидела рядом, пока я не провалилась в сон. На следующее утро из моей ночной сорочки вытащили шнурок.
В тот день пришли оба родителя. Мама взяла мою руку, а отец стоял сложив руки на груди.
– Антуанетта, – сказала она, – я уверена, что вчера ночью произошло недоразумение. Сегодня мне звонила смотрительница. Надеюсь, ты больше не будешь меня так волновать.
Я увидела ее радостную улыбку и поняла, что инцидент надежно спрятан в ящик с маркировкой: «Не подлежит обсуждению». Игра в счастливую семью продолжалась, и мама оставалась ее ключевым персонажем.
– Мы с папой поговорили, – продолжила она, подключив и его к своей улыбке, – и подумали, что тебе, конечно, нужен отдых после такого долгого лечения. Поэтому мы решили отправить тебя к тете Кэтрин. – С тетей Кэтрин я была едва знакома, но мне она нравилась. – Несколько недель в деревне пойдут тебе на пользу. Мы больше не будем говорить об этом глупом инциденте, дорогая, и, конечно, ничего не расскажем тете Кэтрин. Не стоит ее волновать, не так ли?
