Я была очень тихим ребенком, забитым и подавленным. Внешне я демонстрировала примерное поведение, и никто не интересовался тем, что творилось у меня в душе. В результате я была последней, кого можно было бы заподозрить в краже. Вернувшись вечером домой, я зарыла деньги в саду. Через несколько дней я откопала немного монет, на которые купила мешок конфет в сельском магазине по дороге в школу.
С робкой улыбкой на лице я подошла к детям на школьной площадке и протянула им мешок с конфетами, предлагая угощение. Меня тут же окружили. Десятки рук полезли в пакет, ребята отпихивали друг друга, каждый старался урвать побольше. Я стояла в центре круга, слышала их смех и впервые чувствовала себя частью компании. Меня охватило счастье: наконец-то меня приняли. Вскоре пакет опустел. Забрав последнюю конфету, дети с ликующими возгласами унеслись прочь так же быстро, как и появились. Смеялись, как я догадалась, надо мной.
Тогда я поняла, что, хотя они и любят конфеты, меня они не полюбят никогда. После того дня они стали относиться ко мне еще хуже, поскольку почувствовали, как отчаянно я нуждалась в их признании, и презирали меня за это.
Мне вспомнились визиты к миссис Триветт и вопрос, который я ей постоянно задавала: «Из чего сделаны маленькие девочки?» Вспомнив ее ответ, я подумала, что, должно быть, сделана из чего-то другого.
К тому времени, когда мне удавалось добраться из школы домой, я чувствовала себя измученной, а еще нужно было делать уроки. Я садилась за стол на кухне, которая одновременно служила и гостиной, и начинала с того, что отчаянно боролась со сном. Единственным источником тепла была торфяная печка, а света – тусклая масляная лампа.
Закончив с уроками, я придвигалась поближе к теплу и читала либо наблюдала за тем, как возится у печи мать. Она выливала в высокую сковороду с длинной ручкой жидкое тесто, которое, словно по волшебству, превращалось в лепешки или содовый хлеб. В те дни нам приходилось вести натуральное хозяйство. Покупные торты и хлеб считались непозволительной роскошью, так же как и мясо или свежие фрукты. Мы могли позволить себе купить лишь то, что было выращено на соседних фермах.
У нас были свои куры, и яйца, которые они несли, не только регулярно появлялись на нашем столе, но и позволяли частично оплачивать покупки у бакалейщика, который приезжал на своем фургоне два раза в неделю. Картофель и морковь мы выращивали на своих грядках, и когда я ходила на соседнюю ферму за молоком, то прихватывала и пахту, которую мама использовала для выпечки.
