Студент снова откидывается назад и принимает задумчивую позу. Мужчина переводит взгляд на экран.
Через некоторое время свет в зале меркнет и гаснет. Вспыхивает экран. На нем возникают слова: «Поцелуй смерти». Потом вместо них появляются человеческие фигуры. Мужчина наклоняется вперед, хмурит брови. Он оборачивается и изучает пучок света, струящийся из будки киномеханика; в нем пляшут пылинки. Он видит часть проектора. Поворачивается обратно к экрану; теперь он дышит глубже,
Он следит за всеми поворотами сюжета, демонстрирующего различные проявления страсти; время течет медленно. Зал притих. Ему кажется, что он перенесся в волшебное царство. Люди вокруг приобрели какой-то сверхъестественный вид, их лица бледны и пусты в отраженном от экрана свете. Шее становится холодно сзади, и он чувствует, как шевелятся волосы у него на затылке. Но все же подавляет желание встать и уйти, потому что на экране происходит нечто пугающее. И ему представляется важным и необходимым досмотреть все это до конца.
Он вновь откидывается в кресле, по-прежнему глядя на мелькающие кадры действа, разворачивающегося перед ним.
В животе у него холодеет, когда он понимает, что именно должно произойти в конце, тем более когда видит нож, выражение на лице девушки, внезапные резкие движения, мучительные судороги, кровь.
Пока это продолжается, он кусает кулак и начинает потеть.
Все это как в жизни, совсем как в жизни...
— О господи! — восклицает он и обессиленно откидывается назад.
Потом к нему вновь возвращается ощущение приятного тепла.
Он продолжает смотреть, пока последний кадр не исчезает с экрана и в зале вновь не зажигается свет.
— Ну и как, вам это понравилось? — спрашивает голос сзади.
Он не оборачивается.
— Удивительно, — произносит он наконец, — как это им удается вот так передвигать картинки по экрану...
Он слышит знакомое хихиканье, затем вопрос:
— Не хотите ли выпить со мной кофе? Или чего покрепче?
— Нет, спасибо. Мне надо идти.
Он встает и поспешно идет по проходу, назад, в объятый туманом город, где он каким-то образом заблудился.
— Эй, вы забыли свой пакет!
Но человек уже не слышит.
Он ушел.
Студент поднимает сверток, взвешивает на руке, размышляя.
Когда он в конце концов разворачивает «Таймс», в который это завернуто, у него перехватывает дыхание: не только потому, что там — человеческое сердце, но и потому, что номер газеты датирован ноябрем 1888 года[3].
— Господи! — произносит он. — Помоги ему найти дорогу домой!
