— Вот теперь оторвались, — сплюнул я.
— Наконец-то.
Я вспомнил снующих по площади стрелков. Что, суки, съели? Мы единственные, кто выжил во время калужской зачистки.
Почему-то вспомнилась и старуха, как беспомощно она пила воду из рук Марины. Вовремя оставила землю: по рассказам, стрелки зачастую пытают и истязают своих жертв…
Я посмотрел на спину Марины.
«Бабу живьем берите. Позабавимся!».
Так кричал командир стрелков. Едва ли Марина представляет, от чего нам удалось оторваться.
Над люком —красная лампочка, высвечивающая буквы: «Выход». Куда отсюда можно выйти? Разве только на облако…
По полу рассыпан концентрат, валяется окурок самокрутки.
В дальнем углу что-то чернело. Я втиснулся в узкую щель и выудил обложку от книги. «Библия» —истертые золотистые буквы. Что-то знакомое в этом странном названии. Кажется, это как-то связано с Галей, с утром на светлой террасе…
Задумавшись, я подобрал с пола окурок, развернул тонкую обгорелую бумагу. Буквы хлынули мне в глаза.
«…и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.
И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои.
И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих»2.
Так вот значит, как это было! Я представил (или вспомнил?): багровый шар, поглотивший солнце, красные полосы на небе, словно росчерки гигантского пера. Дрожь под ногами или в ногах и, — особенно ярко, — медленно падающий, дрожащий от ветра осенний лист. Осенний лист в разгар лета…
Вертолет начал снижаться.
Из-за леса показался разрушенный городок —кучи битого кирпича, воронки, полные зеленой жидкости. Посреди городка —башня, похожая на гигантский стебель борщевика.
— Андрей? — хрипло сказала Марина.
— А?
— Я не могу посадить его.
В голосе звенело отчаянье.
Несмотря на усилия Марины, скорость машины не падала, и даже мне стало ясно, что если попытаться сесть, нас размажет по земле. Ровная поверхность —это смерть, но…
— Поворачивай к лесу.
Марине потянула обмотанную синей лентой рукоятку. Вертолет взял влево. Лопасти, казалось, застыли на месте, но я знал, что они бешено вращаются.
Машина понеслась над макушками елей, поднимая белые вихри.
— Ты можешь хоть немного сбросить скорость? — заорал я.
Снежная пыль проникала в кабину, колола лицо, попадала в рот.
— Попробую, — глухо отозвалась Марина.
— Ну?
— Я уже сбросила.
Совсем ничего не почувствовал.
— Сделай наклон и вылезай.
Марина кивнула, надавила на рукоятку. Скоро вертолет запашет носом…
