Второе. Не исключен вариант, что и с композитором, и с поэтом могут случиться какие-нибудь несчастья. Во всяком случае, будь на месте Толстого Совин, он бы точно эти несчастья устроил. По той простой причине, что соучастники в один прекрасный момент могут элементарно начать шантажировать организатора всего этого дела. Шаткая версия? Вряд ли. Достаточно вспомнить, что Нину Власовну убили.
И нужно учесть еще одно соображение: нельзя бесконечно выпускать диски Снегиревой. Один диск погибшей певицы — это нормально. Два — так-сяк, но терпимо. Три? Пожалуй, уже многовато…
Если допустить, что после двух дисков работы над третьим не будет, то и отправленные в отставку подпольные творцы захотят урвать кусок побольше. А каким образом? Да просто пригрозить Толстому открыть его тайну. Тем более что при умелом ведении дел тиражи даже двух дисков можно допечатывать и получать с этого немалые деньги.
Захочет ли господин Клевцов делиться с тем же Володей? Это вряд ли. Не закон, что так и будет, но версия интересная.
* * *
Третье. Необходимо продолжать распутывать убийство Нины Власовны. Как? Вот об этом надо подумать…
Три пункта есть. Конечно, задачи определены на довольно короткий срок, но они существуют. А правильно сформулированный вопрос — это уже практически половина ответа…
Совин выключил компьютер. Потом ласково погладил по темечку свою умную голову и пообещал ей: «Молодец, голова. Шапку куплю».
И отправился спать.
Вечер двадцать третий
ВТОРНИК, 26 МАЯ
За окном уже светало. Город просыпался. Совин давно закончил свою обычную — с начала самодеятельного следствия — вечернюю работу. Но заснуть не удавалось: в мозгу точку не поставишь. И не отключишь голову, как компьютер. Больше того: и заставить себя не думать тоже не получится…
* * *
— Палыч, здорово. Это Совин, — начал Дмитрий. Он едва дождался этого дня и, едва минутная стрелка подошла к двенадцати, показав, что на часах ровно девять утра, набрал номер старинного друга.
— Я так и думал, — откликнулся Корзунов.
— Что ты думал?
— Что первым будет твой звонок.
— Ну?
— Что?
— У вас похороны?
— Похороны? — искренне удивился собеседник Совина.
— Палыч, мы только что разыграли с тобой сценку из Жванецкого. Называется «Как хоронят в Одессе». Если ты с утра тупой, я тебе напомню, что это начало разговора жильца и бригадира оркестра. Так я продолжу: ну не тяни, выноси!
Отсутствовавшее с утра у подполковника чувство юмора, похоже, вернулось на положенное ему в милицейском организме место, и ответом Дмитрию было классическое:
