Они переглянулись и рассмеялись, хотя и чуточку невесело.
— Ну, по крайности, теперь есть некоторый опыт, — сказала Ольга. — А это, согласись, немаловажно. Жизнь, в конце концов, отнюдь не кончена?
— Ну, безусловно. Особенно если вспомнить, что завтра имеет честь пожаловать господин камергер. Который на тебя, Олюшка, порой бросает совершенно недвусмысленные взгляды. — Татьяна подняла глаза к небу и выразительно продекламировала: — Госпожа камергерша, Ольга Ивановна…
— Вот уж бред, — с чувством сказала Ольга. — Уж не настолько я его очаровала… А ты, значит, тоже эти взгляды подметила?
— Трудновато было бы не подметить. Что ты хмуришься? Если быть практичными, то муж из него получился бы идеальный — состояние, положение в обществе, да вдобавок более чем вдвое тебя старше…
— А вот не лежит у меня к нему душа, и все тут, — сказала Ольга. — Сама не могу понять, в чем тут дело, но не лежит душа, хоть ты тресни…
— Жаль. Многие на твоем месте ситуацию бы использовали. Мне он, к сожалению, родной дядя, и я не могу строить планов, а вот тебе следовало бы задуматься. Ловя на себе столь заинтересованные взгляды такого мужчины, быть может, и имеет смысл строить практические планы…
— Уймись, искусительница, — сказала Ольга беззлобно. — Бог ты мой, ну и хороши же… Слышал бы кто… Благонравные девицы из хорошего дома…
Они снова расхохотались, уже веселее. В конце-то концов, давненько кружит анекдот о поручике, забравшемся в шкаф, чтобы подслушать разговоры благонравных светских барышень, да так там и скончавшемся от жгучего стыда…
Ольга огляделась. Как-то так получилось, что они незаметно для себя свернули на дорогу, тянувшуюся мимо мельницы Сильвестра — но пугаться этого, конечно же, не следовало, они тут уже бывали однажды темной ночью, и все обошлось, что ж за опасности могли подстерегать при свете дня?
Ясным днем мельница выглядела и вовсе безобидно — лишенный всякой мистики приземистый домишко с крышей, поросшей редкой зеленой травкой, размеренный шум колеса, плеск воды, погромыхивание жерновов…
Она присмотрелась и, словно размышляя вслух, произнесла:
— Интересно, с кем это он? Что-то не бывало в наших местах столь экзотического человека…
Сильвестр стоял к ней спиной, и его собеседника Ольга разглядела прекрасно. Почему-то его в первую очередь хотелось поименовать «турком», такой уж у него был вид: длинное синее одеяние с золотой тесьмой на груди и широкими рукавами, обширные красные шаровары, туфли с загнутыми носами, на голове — определенно восточная чалма. Именно таких турок она не раз видела на картинках. Молодой человек с черными усиками стрелочкой и черными глазами, с девичьей точки зрения, скорее приятный…
