– Я иногда что-то такое вижу, – объясняет Тереза, – но и сама в это не верю.
Тереза нежно улыбается, и оттого, что она вся трепещет от какой-то нетерпеливой радости, она особенно красива.
– Может быть, вы не прочь выпить со мной бокал вина, – говорит она, – я имею в виду… невозможно заснуть, когда не хочется.
– Ну-у, – тянет он, не зная, что сказать. Трет глаза, потягивается. – А где?
– Что? – переспрашивает Тереза и наклоняется вперед.
– Где выпить-то? Вагон-ресторан, наверно, закрыт?
– Конечно, – отвечает Тереза, – закрыт. Но мы можем и здесь посидеть.
– Бокал вина у вас с собой? – улыбается мужчина.
– Что-что? Нет, я просто хотела сказать, что мы можем остаться здесь, как и сидели.
– Да-да, еще как можем.
Взглянув на восторженное лицо Терезы, он не смог удержаться от смеха.
– Ясно же, что нам сидеть здесь и сидеть… а как же иначе? Мы ведь в поезде.
Тереза тоже смеется.
– Ну да, и билеты у нас с проставленными номерами, так что сидеть мы должны на своих местах.
– Но вы же не на своем, – отмечает он.
– Да, как и она, – продолжает смеяться Тереза, – а ее-то и след простыл.
Тереза кивком показывает на пустое место рядом с ним.
– Вы это о ком? – не понимает он.
– О мухе, – заявляет Тереза, вытирая выступившие от смеха слезы.
– О мухе?
– Да, о той, которую я видела. Но все это ерунда, не обращайте внимания.
Наступает молчание.
Несу не пойми что, думает Тереза, злясь на саму себя.
– Я болтаю глупости, – произносит она тихо, но он услышал, смотрит и улыбается.
– То, что я не понимаю ваших слов, еще не значит, что они не важны, – возражает он.
В самую точку угодил, молча отмечает она и глубоко вздыхает. Затем протягивает ему руку:
– Тереза.
– Юнас, – говорит он, беря ее руку.
Его прикосновение вызывает у Терезы внезапный порыв: поднести эту горячую руку к своему лицу, вдохнуть ее запах, провести пальцами по запястью, по жилке, забравшись внутрь рукава; подойти, сесть к нему на колени, вобрать в себя все его тепло, взахлеб, чтобы тело приникло к телу. Так листок бумаги льнет к окну под напором ветра. Поцеловать его, проглотить его слюну, словно ей это было необходимо, как дыхание.
Но ничего этого не происходит.
Тереза отпускает его руку. Их глаза встречаются, и вдруг его веко слегка дернулось, как будто он только что солгал. Тереза опускает глаза, а когда поднимает вновь и встречается с его взглядом, то думает лишь об одном. Вся ее воля собрана в единой мысли:
Попроси меня о чем-нибудь, попроси, прямо сейчас.
