– Наверно, я схожу с ума, – говорит Жанетт, – похоже на то.
– Ну-ну, – успокаивает ее Сандра, – у каждого бывают такие моменты.
* * *
Через неделю после спорного аукциона моя бабушка села в только что купленный темно-зеленый “вольво”, точно такой же был у деда, в котором он утонул. У бабушки было свое представление о том, что́ надо делать, чтобы начать жизнь сначала. Она поехала в Стокгольм.
Кроме подержанной машины бабушке удалось через одного парня, который работал на грузовом судне, заполучить малоформатный вагончик-прицеп, белый домик на колесах. Он ей достался совсем по дешевке, но там было все что нужно: крошечная кухня, обеденный стол на двоих, спальные места. Ребята в порту помогли ей все отладить, но ей было в новинку водить машину с прицепом, тем более с целым домиком, хоть и на колесах. В общем, эта поездка стала для бабушки настоящим приключением.
В Гетеборге моя тетя Эллен помахала дрожащей рукой вслед своей маме. Тогда после аукциона последовала неделя слез и уговоров, по телефону бабушку отговаривал папа, а на самом месте преступления, то есть на уже проданной вилле, – Эллен. А потом буря улеглась, и в то серое утро в порту Эллен стояла вместе с парнями, которые так помогли моей бабушке, пусть даже и в бытовых мелочах. Вид у тети Эллен был крайне измученный, возможно, она даже рада была, что бабушка наконец отправилась в путь.
А в Стокгольме мой отец, чертыхаясь, обзванивал кемпинги. “Только на время”, – помню, говорил он, видимо не сомневаясь в том, что бабушку надо при первой же возможности упрятать в какой-нибудь дом для сбрендивших старых мамаш.
“Мамаша в кемпинге в Энгбю, где не работает электричество, где надо на себе таскать воду, ей оставаться там нельзя… когда зимой похолодает, она приедет жить сюда. А попробуй ее спроси: “Мамуля, не хочешь ли ты найти небольшую квартирку?” – “Нет, я ведь живу в вагончике”, – ответит она”.
Но позже бабушка все мне объяснила.
“Тяжелое это было время, ничего не хотелось. Только одна мысль грела: вот бы поехать на машине с прицепом в Стокгольм. Катить по шоссе и смотреть в огромное зеркало заднего вида, все ли там в порядке. Я ведь никогда раньше не совершала таких ответственных поездок. Я очень страдала, Тереза, словами этого не выразишь. Есть две категории людей, открыла я тогда для себя. Те, кто сам пережил горе и может меня понять. И те, которым такого пережить не выпадало. Те, кто из первой категории, стремились поделиться своими переживаниями, и, таким образом, моя скорбь удваивалась. Те же, кого судьба уберегла от утрат, хотели
