царстве у Кощея — ему-то все равно, он бессмертный). А драконов сколько перебороть
надо будет — и тех, что снаружи, и тех, что внутри, и с виду симпатичных, и уродливых
зеленых чешуйчатых. Я уже помалкиваю про упырей, русалок-соблазнительниц, леших, гномов и соловьев-разбойников — с этими жизнь заставит расправляться одной левой.
Но и это еще не все. Самое трудное — научиться добрые дела делать. Бороться со злом
мы еще как-то умеем, да что там говорить, нас почти научили и за мир бороться. А вот
когда зло уже в конвульсиях бьется на глазах у гордого победителя, тут главное успеть
что-то этакое доброе ввернуть — то ли маленьких дракошек в примерные помощники
общества воспитать, то ли Бабу Ягу заставить камни в продукты вкусные превращать, сирен в оперу определить, а Соловья-разбойника — путникам дорогу свистом указывать.
Тогда и сказка, глядишь, другая получится. Веселее что ли, радостнее.
“Не верю!” — скажете вы. Но на каждого Берлиоза найдется свой Воланд, который
сверкая разноцветными глазами, обязательно произнесет сакраментальную фразу про
воздаяние по вере, и вам снова придется выбирать, катиться ли голове по промасленным
трамвайным рельсам или лететь вслед за Бегемотом.
Город Драконов
Долго ли, коротко ли, умеючи ли, играючи ли, в настроении или без, шел одинокий
Путник по змеиному хребту дороги. Белую рубаху полоскал ветер, за плечом билась
дорожная сума со всем необходимым — то есть совершенно пустая. Путник шагал
уверенно и беззаботно, с интересом посматривая по сторонам. Разноцветные глаза
щурились на солнце, серый глаз казался серьезным и немного печальным, а голубой —
беззаботным и насмешливым.
Однажды, думал Путник, он найдет город, где сможет жить, как все люди. Нет, ему
совсем неплохо было жить по-своему, но Путник всегда любил учиться тому, чего раньше
не умел. Путник приставил ладонь козырьком, вгляделся вдаль. На горизонте поднимал
свои шпили незнакомый город. Город с еще неизведанными улицами и закоулками.
Город, коты которого еще ни разу не разбегались, пугаясь незнакомых шагов Путника, а
собаки не принюхивались к суме в надежде разделить с ним нехитрый завтрак. Путник
шел все быстрее, кованные ворота города приближались, и вот он уже переступил за
черту, превратившись из Путника в Гостя.
