Жаклин соскоблила немного массы на предметное стекло и положила его под микроскоп. Взглянув в него, она побледнела… — Это еще продолжается, — сказала Жаклин. — Я должна сделать трепанацию.
— Продолбить ему череп? — спросил Вишер. — Зачем это?
Жаклин попыталась улыбнуться ему, но улыбка получилась судорожной.
— У меня есть одно предположение, — ответила она, — и я хочу проверить, подтвердится оно или нет.
Вишер кивнул и встал.
— Все в порядке. Сообщите мне, когда все будет готово, в централь управления. Я буду там.
* * *
По дороге Вишер отдал распоряжение покрыть один из флаеров алюминием. Шеф слесарей, выполняющий такие работы, сказал, что машина будет готова на следующий день. Глубоко задумавшись, Вишер вернулся в централь.
— Боже мой, что у тебя за лицо! — удивился Барлетта.
Капитан рассказал о происшествии с Хендриком, и лицо чувствительного Барлетты посерело. Тем временем Вишер сел за интерком и проинформировал о случившемся экипаж. Свою информацию он закончил словами:
— Несчастный случай с нашим коллегой, несомненно, произошел потому, что он неосторожно открыл шлем, тем самым доказав, что здесь открывание шлема смертельно опасно. Пожалуйста, господа, примите это к сведению.
На протяжении получаса Вишер и Барлетта занимались каждый своим делом.
В централи управления царила гнетущая тишина. Никто не произносил ни слова.
Вишер в сотый раз просматривал данные, сообщенные доктором Ласалье после анализирования тумана, но его мысли были далеки от работы. У него из головы не выходила ужасная судьба Хендрикса.
Гудок интеркома заставил Вишера вздрогнуть. Он нажал клавишу приема, и на экране появилось лицо Жаклин Ромадье. Она говорила коротко и сжато, без предисловий и комментариев:
— Хендрикс умер от того, что кто-то высосал у него мозг.
* * *
Рев дюз был едва слышен, скорость машины в полтора раза превышала скорость звука. Тихое гудение наполняло воздух — звук турбин, работающих на восьмидесяти процентах мощности.
На высоте двенадцати километров машина пролетела над берегом и оказалась над водной поверхностью. Вишер и Барлетта изредка обменивались замечаниями. То, что произошло с Хендриксом, лежало на душе тяжелым грузом.
Мозг биолога, несомненно, был высосан, потому что в его черепе в эту секунду было ненормально низкое давление. Почему оно возникло — было загадкой. У Вишера возникло одно предположение, но оно было настолько невероятным, что он сам отбросил его.
— Впереди суша, — меланхолично произнес Барлетта.
