— Может, даже Фцо.
— Не может, а точно! Собирай отряд, готовь поход. Торгаша — на цепь. Не вздумай отпускать, а то раззвонит про нас… по всему свету. Нагрянешь на берег внезапно. Но сначала разберись с шелудивой ведьмой. Никакого обездвиживания, понял? Только расстрел. Публично. Разрывными. Потом Быстроумный пусть отрежет ей голову и на кол посадит, у главного входа…
— Сама помрет, — возразил Марат.
Жилец печально вздохнул.
Последнее время он реже кричал на Марата. Только вздыхал. Видимо, сказывалось употребление плодов черной пальмы.
— Она еще нас с тобой переживет, — тихо произнес старый злодей. — Ты совсем дурак. Она же глумится над тобой! Убей ее. А перед этим вызови ее дочку толстую. Скажи, что она завтра же станет матерью рода, вместо старухи. Условие такое: пусть поклянется, что будет делать всё, что ты скажешь. Избей ее. Несильно. По щекам надавай, по заднице… Или отымей, не сходя с трона… — Старый вор задумался. — Нет, лучше так: избей, а уже потом — отымей. Она всё равно от счастья одуреет. А старуху — ликвидируй.
Марат подумал и пробормотал:
— Я не смогу.
— Что?
— Отыметь толстую.
— Почему?
— Слишком толстая.
Жилец рассмеялся.
— Придется, родной. Это для пользы дела.
— У меня есть жена.
— Идиот, — грустно отозвался парализованный злодей. — У тебя есть власть! Держи ее в руках! Зубами вгрызайся! — Жилец оскалился, показывая клыки, которыми следовало вгрызаться. — Не будет власти — ничего не будет! Жены тоже не будет, зарежут. Время пришло, сынок. Мамки сами подставились. Прямое неподчинение! Пора развалить коалицию четырех гадюк. Сейчас их против тебя трое, а четвертая — твоя теща — в нейтралитете. Убей дерзкую грымзу, посади на ее место дочку. Итого получим двух старых мамок против тебя, молодую толстуху — за тебя, плюс теща — в нейтралитете. Потом еще что-нибудь придумаем. Двоевластия быть не должно, запомни.
— Ты сам себе противоречишь, — сказал Марат. — Быстроумный в роли царя и Хохотун в роли начальника охраны — это разве не двоевластие?
Жилец печально посмотрел на Марата и произнес с интонацией, которую можно было бы назвать сердечной:
— Ты никогда ничего не поймешь, парень. Ты никогда не подчинишь их себе. Царек и военачальник — это совсем другое… У них нет власти, только ее объедки. Вчера они были никто. Косоглазый собак резал, а Хохотун за старшим охотником топор носил. Сегодня ты дал им немного со своего стола, и они счастливы. Если начнется заваруха, они будут биться за тебя до последнего. Они при делах только до тех пор, пока ты жив. Не будет тебя — их сразу удавят. А мамки — тут всё сложнее. У них была власть, авторитет, все ништяки по полной программе, и тут приходишь ты: «Извините, теперь рулить буду я, а вы сидите и не отсвечивайте, или я убью вас всех…» Они всегда будут ненавидеть тебя. Они — твои враги. Уяснил?
