Жили так: с утра и до обеда Марат властвовал, не покидая дворца. Диктовал Быстроумному распоряжения, выслушивал его косноязычные, но деловитые речи, вел нервные переговоры с матерями родов. Жилец лежал за занавесом, невидимый, и слушал. Потом происходило обсуждение. Когда у великого вора начинались боли, Марат и Быстроумный относили его назад в капсулу, помещали в утробу, и Жилец засыпал. После обеда приходила Ахо. Потом Марат шел в загон и занимался носорогами.
Легендарный межпланетный вор запретил показывать себя матерям родов. За глаза именовал их не иначе как «старые ведьмы». Или если был в настроении — «мамки». Во время аудиенций Марат часто видел в глазах старух неудовольствие: разумеется, они знали, что Великий Отец пребывает рядом, отделенный от них лишь занавесом, и слышит каждое произнесенное слово.
— Пусть они меня боятся, — презрительно говорил Жилец. — Самое страшное — это то, чего ты никогда не видел. За косоглазого не скажу, но танцовщицы наверняка докладывают, как я выгляжу, что ем и пью… Может, даже и Нири шпионит… Но сами ведьмы никогда не должны видеть моего лица, уяснил?
Высказавшись в таком духе, он требовал сока болотной тыквы, потом дремал или звал Нири — неулыбчивая, сообразительная и очень терпеливая дикарка учила пришельца местному языку, или делала массаж лица, или пела короткие медленные песни:
Ночь, и светят четыре луны,
И четыре сухих ветки осталось у меня.
Всего четыре ветки, да. И четыре луны.
Мой огонь едва горит,
Но мне не страшно.
У меня осталось только четыре ветки,
Но я позову мужа, и он принесет еще.
Мне не страшно, да. Мне не страшно.
Я позову мужа, да. Я позову мужа.
Спустя полчаса дождь вдруг прекратился. Из-за туч вышло медное солнце, и вид равнины, залитой водой, ослепил Марата. Еще несколько дней, подумал он, — и сезон дождей закончится. Застучат бубны, загремит главный праздник года: Начало охоты. Низины меж холмов начнут высыхать, склоны покроются миллионами подохших белых червей. Стада носорогов пойдут на запад, через лес, в болота. В это время года детеныши огромных монстров уже самостоятельны, но почти беззащитны. Охотники — первые и вторые топоры — будут убивать отставших самцов, разделывать на месте каменными ножами и относить мясо в Город. На месте разделки останутся небольшие отряды из менее сильных мужчин, третьих топоров. Эти дождутся появления земноводных собак, привлеченных запахом крови, и убьют несколько сотен этих шустрых жадных тварей. Собаки тоже идут в пищу. Марат одно время пытался приучить себя к их мясу, но не смог: слишком сладкое.
