Митрополит родился на берегу, но своей должностью очень дорожил и тайное равнинное наречие выучил в совершенстве.
— Их было трое, — шелковым шепотом сообщил он. — Один — Шчиро, охотник на черепах, отец Аюришхи. Второй — Сцай, торговец шкурами тюленя, отец Лоори. Третий…
— Хватит, — нетерпеливо перебил Марат, откинулся и ударился лопатками о твердую спинку трона. — Я тебя понял. Их трое, все — отцы моих жен, что дальше?
Митрополит облизал губы.
— Они злы на тебя, Владыка.
— Ты хотел сказать — недовольны?
Из-за стены донесся приглушенный женский смех и пение.
Митрополит — обладатель абсолютного слуха — поднял бровь, но спохватился, посуровел и с расстановкой ответил:
— Нет, Владыка. Именно злы. Их дочери, твои жены, вчера вернулись в свои дома в слезах. А одна из троих — Лоори, дочь Сцая — пыталась разрезать лицо ножом, чтобы погубить красоту… Твои жены сказали своим отцам, что Владыка безумен. Они сказали, что Владыка взял новую жену. Бродяжку, вонючую ведьму из грязных кварталов. Они сказали, что вчера эту бродяжку служанки мыли горячей водой, и убирали ее волосы цветами, и натирали спину жиром тюленя, а сосцы и живот — маслом чихли, и поили настоем из горной травы хцт, словно эта бродяжка не ведьма без имени и рода, а лучшая и любимая жена Владыки. И тогда отцы этих жен собрались и говорили друг с другом. Все они богаты. Их Дома стоят у самого подножия Пирамиды. У них сотни заслуг и десятки рабов…
— Сотни заслуг? — переспросил Марат. — Этот, как его… Торговец шкурами…
— Спай.
— Ага. Сколько у него заслуг?
— Больше ста, Владыка.
— Больше ста? Ты хочешь сказать, что он принес и положил в мою Пирамиду сто камней?
Митрополит вздохнул.
— Это так, Владыка.
Марат медленно положил ладони на подлокотники трона, что по этикету означало умеренный гнев.
— Следи за своими речами, глупец, — процедил он. — Или я убью тебя. Чтобы принести с гор один камень, нужно потратить пять дней. Сто камней — пятьсот дней. Ты хочешь сказать, что этот сын тюленя два года занимался только тем, что таскал камни?
— Твой народ любит тебя, — одними губами прошелестел Митрополит. — Люди твоего народа готовы таскать камни каждый день, пока…
— Замолчи, — перебил Марат. — Или я убью тебя. Сын тюленя не таскал камни. Он купил эти заслуги. Я давно подозревал, что в Городе торгуют заслугами. Я найду тех, кто так делает, и убью всех. Но не сейчас. Сейчас я хочу знать, что говорили отцы моих жен.
Митрополит, несколько побледневший и отступивший на полшага назад, снова ввинтился в пространство.
