Мне как сапёру выпало бежать в первой паре, и по команде мы побежали по глубокому снегу. Духи увидели нас и стали стрелять, но, видимо стрельба велась на пределе дальности, и пули вяло свистели почти на излёте, не задевая нас, поднимая маленькие фонтанчики снега вокруг. Пробежав метров 200 по целинному снегу, я совершенно выбился из сил и мой напарник тоже. Плюнув на всё, перешёл на шаг. Свист пуль вокруг заметно оживился, но, разозлившись, решил: «Не побегу!». Из-за дувала кричал офицер: «Бегом!!! Мать вашу так!!!». «Да пошёл ты!» — процедил сквозь зубы и упрямо шёл торопливым шагом. Вдруг воздух разорвала грозная очередь крупнокалиберного пулемёта, пули подняли большие фонтаны снега слева и справа от меня. Сам не понимаю, откуда взялись силы, но со всех ног кинулся бегом к каменной гряде, почти не проваливаясь в снег, и на последнем дыхании, достигнув скалы, завалился за неё прямо лицом в рыхлый снег.
Тяжело дыша, посмеиваясь, вспоминал свою бешеную резвость и перебросился словами со случайным напарником. Это был спокойный, среднего роста, малоразговорчивый паренёк, он тоже тяжело дышал и согласно кивал головой. Постепенно парами перебежала вся рота, и мы поднялись на гряду, на которой держал оборону взвод церандоя.
Горы в этих местах голые, почти без растительности — типичная горная пустыня, но причудливо лопнувшие скалы создавали множество просторных щелей и складок, которые были почти идеальным естественным укрытием, где так удобно прятаться и скрытно перемещаться.
Церандоевцы следили за душманами возле наспех сложенных бойниц. «Ну, где здесь душманы?» — спросил командир роты. Афганцы повели его поближе к бойнице и стали эмоционально показывать, где укрепились духи. Их позиции были, как раз напротив нас, на хребте, до которого было метров 500, может быть, чуть-чуть побольше.
Удачный выстрел.
Пока командир узнавал обстановку, один высокий и очень крепкий афганец, с красивым, скуластым и волевым лицом, подозвал меня к себе.
— Вон смотри, душман! Убей его!
— А ты чего не хочешь?
А-а-а! Э-э-э! Убей ты!
Он давал жестами понять, что ему нехорошо убивать своего брата — мусульманина. Отчасти мне стало понятно, почему церандой почти не нёс потери, потому что стреляли в воздух, а не друг в друга.
— Ну, где он?
— Да вон смотри, там камень, а он чуть правее!
Фраза состояла наполовину из слов и наполовину из эмоциональных жестов. Я внимательно смотрел и ничего не видел. В горах очень трудно разглядеть укрывшегося человека, потому что в нагромождении скал всё сливается, и только со временем стал различать в скалах силуэты людей и правильно определять расстояние до них.
