Положили друга на кровать, где прямо на грязном матрасе валялось ватное одеяло красного цвета в сером пододеяльнике. На полу виднелось подернутое пленкой большое пятно крови.
Тусклые грязные окна. Бабушка стоит в коридоре, слепо таращась на происходящее в комнате. Тоже хороша подружка, обворовывала его сколько раз пьяного, а куда прячет, искали-искали с Алиской, не нашли. Стоп. Кто такая Алиска?
Обшарил (профессионально) все карманы Друга. Нашел расческу. Вытащил большой лилового цвета камень. Повертел в гибких, умелых пальцах. Камушек небесно засиял. «Как слеза заката предзимнего позднего лета порой»… С кем это было, когда?
Положил его во внутренний карман.
Дядь Вань заглядывал сбоку с большим уважением.
— Я пьиду чеез час или уаньше, — бодро, но лживо сказал дядь Вань, адресуясь к бабке. — Пообедаю вот. Къюч язводной возьму. Кьян починим. Токо бананы вон купий отнесу.
И он посмотрел на Номера Один призывным взором, как бы заклиная демона раскрыть мошну.
— Вот при… придешь с ключом разводным, тогда на х и полу-получишь, когда придешь с ключом ра… разводным, — отвечал тот.
Бабка вдруг очнулась и железным голосом заорала:
— Тебя ж убили! Ты, Валера?
И она опустилась на колени, закрыв лицо, а затем начала креститься.
— Так, ду-дура. Баба-ба, я жи-живой. И он жи… живой, б. Я ухожу, я ухожу и смотри у меня, баба-ба, ты моего друга на х, б, не трогай. Просто не ка… касайся, б, на х. Пусть лежит себе на х и лежит. Ни… никому не отдавай. (Запел для легкости) Встаал не так и оделся не так! (Эти задрожали). Дядь Вань, а если его тут не будет когда я ве… вернусь, то запомни в р, я тебе вторую ногу сло-сломаю! Гля, не стукни в ме-ментуру, смотри, б на х.
— Слушаюсь, б, на х, — отвечал дядь Вань голосом слуги из какого-то телефильма. Или это его дворовые кровя заговорили. — Извиняюсь, на хей.
— Господи! — вдруг сказала бабка. — Господи, спаси и сохрани от нечистой силы. Этот Ящик, он тут был, на х. Он ножом орудовал. Не говорит по-русски, а как черт по коробке лепит.
И она от души выматерилась.
— Точно, — отвечал ей дядь Вань. — Ты это, — вдруг сказал он, — ты, ваея, не думай. Он мейтвый у тебя б. Я б вижу б. На спине-то что… Поеза-и твово дъюга.
И дядь Вань, резво припадая в сторону укороченной ноги, скоренько смылся.
Друг лежал как живой, совершенно не холодный, только не дышал. Глаза его, правда, ввалились еще больше, вокруг век было черно, нос заострился. Но и с больными это бывает.
