Но вот устроители исчезают. Появляется хозяйка этого торжества, Йовита.
Она со своим другом встречает подъезжающие машины гостей. Гости – их ровесники. Красивыми парами – кто чинно, кто хохоча – они входят в этот сказочный терем. В руках у них цветы, яркие свертки. Я начинаю догадываться, что праздник устроен в честь окончания последнего класса…
И наконец, как заклинают в метро, “двери закрываются”. Мне не видно абсолютно ничего, кроме света, ярко бьющего из вентиляционных окошек.
С каким-то странным злорадством я начинаю ждать, когда этот свет погаснет…
Но он не гаснет. Как не гаснет снаружи и день, давно перешедший в прозрачную ночь, – в ночь, отключившую все звуки, кроме ласковой музыки, раздающейся в гараже, а раздирающей душу мне, сидящей одной на веранде.
Ведь я старше их ненамного.
А у меня ничего подобного не было и уже не будет.
Моя юность прошла. Когда я вернусь в Питер, мне останется смотреть такие волшебства лишь по телику, если покажут французский фильм. Я никогда не видела, чтобы наши кавалеры на сабантуйчиках не напивались бы до блевоты. Чтобы они потом не расквашивали друг другу хари до кровавой юшки. Чтобы не били ногами лежачего в пах. В голову. В ребра. По почкам. Чтоб не изрыгали безостановочно словесную погань. Чтобы не храпели мордой в салат. Чтобы не лапали, окосев от водки, любую дуру. Чтобы эта дура, с килограммом дешевой туши на каждом веке, не вешалась им на шею сама, а потом, пропустив все сроки, не гробила бы себя подпольным абортом…
Когда я приходила домой с наших (студенческих, не хухры-мухры!) “вечеринок”, которые ничем, разумеется, не отличались от возлияний люмпенских, свинских, моя бабушка всегда спрашивала меня: “Имела ли ты сегодня успех?..” Никогда этого не забуду: ее голубые глаза, волны серебра над ее лбом, ее доброе, простодушное лицо, которое она пыталась делать, сообразно вопросу, строгим, – и сам вопрос, такой трогательный в своей старомодной женской взыскательности… И благодаря этому вопросу я догадывалась, что, значит, была такая жизнь – или где-то есть и сейчас – там, где нет меня, там, где такой вопрос был бы уместным и животрепещущим… И в отчаянии мне хотелось крикнуть моей бабушке, прямо в ее голубые глаза: “Ты что себе думаешь?! Что там был первый бал Наташи Ростовой, так, что ли?! И Пьер Безухов меня протежировал Андрею Болконскому?!” Но никогда я этого не делала. А, наоборот, всегда твердо отвечала: “Да, я сегодня имела успех”.
