Мирабель всплескивает руками.
— А как же наши планы? Прогулка по Лондону?
Прикасаюсь к ее плечу.
— Простите, мне правда очень жаль. Поездим по Лондону в другой раз.
Мирабель с чувством сжимает мои пальцы.
— Когда?
Растерянно смеюсь.
— Пока не знаю. — Мне делается так грустно, что к горлу подступает ком. Нет, распускаться нельзя! — Когда будет погода получше, — изо всех сил стараясь казаться веселой, добавляю я. — Не слишком-то приятно осматривать город в дождь.
Мирабель кивает. Замечаю, что в ее глазах блестят слезы. Она отступает на шаг назад, окидывает меня любящим взглядом и горячо обнимает.
— Пообещай, что постараетесь вырваться к нам как можно быстрее! — с ласковой требовательностью просит она. — И, пожалуйста, не затягивайте с детишками, — шепчет она мне в ухо. — Мужчинам всегда кажется, что обзавестись потомством они еще успеют. Им некогда задумываться о том, что с годами мы, увы, не молодеем. Если бы не женщины, человечество давно вымерло бы.
Мне больно и тоскливо, но я смеюсь. Мирабель треплет меня по руке.
— Большое-большое спасибо, что уважила меня. Поосторожнее в дороге.
Машу рукой, уже пятясь к парадной двери. Надо исчезнуть отсюда до пробуждения Нейла.
— Кстати, а где Нейл? — спохватывается Мирабель. — Ждет на улице?
Качаю головой.
— Он что, не проводит тебя до аэропорта? — озадаченно спрашивает она.
Прикладываю палец к губам и произношу громким шепотом:
— Я… не успела ему рассказать, что уезжаю.
— Как это так? — недоумевает Мирабель.
— Он еще спит, я не захотела его будить, — сбивчиво объясняю я.
Старушка — может, в надежде задержать меня — продолжает расспрашивать:
— Когда же тебе позвонили?
— Гм… около часа назад.
Мирабель смотрит на часы.
— Сейчас почти семь. Если тебе позвонили в шесть, значит, в Нью-Йорке была ночь. — Она качает седой головой. — Что-то я ничего не пойму.
Я, почти приблизившись к двери, приподнимаю руку.
— Наш режиссер… известный полуночник. А положение, сами понимаете, критическое.
Мирабель задумчиво кивает. Ее лицо становится детски растерянным, и мое сердце вновь сдавливает жалость.
— До скорой встречи! — как можно более воодушевленно произношу я.
Мирабель прижимает руки к груди.
— До скорого, дорогая!
Еду в Лондон потерянная и несчастная. Досады, как в случае с Маркусом, нет, но мучает более острая, почти непереносимая боль. Такое чувство, что сегодня ночью, когда я уснула, опьяненная любовью, Нейл умудрился вскрыть мое сердце и навек поселить в нем кусочек себя.
