Мгновение-другое тешу себя мыслью, что мой «жених» всего лишь переворачивается с одного бока на другой и сейчас вновь погрузится в крепкий сон, но шум не стихает, и я, хоть уже и не смотрю в его сторону, с ужасом сознаю, что он поднимается и натягивает брюки. Чувствую себя злодейкой. Но что я такого сделала?
Щелкает выключатель, и в центре потолка загорается люстра. Черт! Не мог включить настольную лампу или хотя бы торшер! В более тусклом свете я не стыдилась бы смотреть ему в глаза, да и была бы не столь заметна разница между той мной, какой я расхаживала на празднике Мирабель — с прической и макияжем на лице, — и мной теперешней, умытой и с распущенными растрепанными волосами.
Нейл подходит к кровати, останавливается возле спинки и смотрит на меня мрачным испытующим взглядом. Заставляю себя повернуть голову и взглянуть на него.
— Я думала, ты спишь…
— Кто рассказал тебе о Хелене? — глухо, не своим голосом спрашивает он, пропуская мои слова мимо ушей.
— Гм… — По-моему, Стефани просила меня не рассказывать о нашей беседе. Или не просила, а лишь подразумевала это? — Какая разница?
— Верно, никакой, — соглашается Нейл, качая головой и глядя на меня немигающим потухшим взглядом. — К тому же я и сам знаю ответ: язык распустила либо моя маман, либо бабуля. Старые трещотки!
Сажусь, кладу подушку к спинке кровати и откидываюсь на нее. Видимо, грядет неприятный, возможно долгий, разговор.
— Они всего лишь слишком сильно тебя любят, — вступаюсь я за Стефани и Мирабель. — Хотят, чтобы твоя жизнь наконец наладилась.
— Она наладилась! — рявкает Нейл, и я вновь вздрагиваю. — Настолько, насколько это возможно. Большего я им дать не могу, хоть умри.
— Но ведь… нельзя же так… — бормочу я, придумывая, какие подобрать слова. — Ты не один такой на свете. Едва ли не каждому из нас рано или поздно приходится переболеть любовной горячкой. Меня вот тоже… — Умолкаю на полуслове, вспоминая о том, что и я, подобно ему, решила больше ни с кем не вступать в близкие отношения.
Нейл со странной болезненно-отчаянной пытливостью всматривается в мое лицо.
— Как видно, они не посвятили тебя в подробности?
Качаю головой.
— В подробности — нет. Но они в таких историях и ни к чему. Я поняла главное: ты страдаешь от расставания с любимой, а куда она делась — сбежала ли от тебя, не смогла ли ответить взаимностью на твои чувства, — это не столь важно.
— Она умерла, — глядя на меня исподлобья невыносимо тяжелым взглядом, убито произносит Барлоу.
