— Если ты насчет своих вещей, придется немного подождать, — деловитым тоном произношу я. — Я сейчас не в Нью-Йорке и вернусь, судя по всему, не раньше следующего воскресенья. Тогда и договоримся.
Маркус сдавленно смеется.
— А ты… насколько могу судить… вполне нормально себя чувствуешь.
Кривлю губы. Неужели он надеялся, что я по сей день лью слезы? В гостиной вдруг становится душно и неуютно, хоть работают кондиционеры и обстановка тут изысканно-роскошная. Встаю с дивана, выхожу в коридор и направляюсь к выходу.
— Да, слава богу. Я чувствую себя вполне нормально. Можно сказать, замечательно.
Маркус озадаченно хмыкает и какое-то время просто сопит в трубку.
— Послушай, если ты позвонил только затем… — говорю я, выходя в предвечернюю лондонскую теплынь.
Маркус меня перебивает:
— Я позвонил совсем по другому поводу.
Вот тебе раз! Останавливаюсь у клумбы с нежно-желтыми цветами и смотрю на них, часто моргая.
— По какому же?
— Во-первых, спросить, как ты, — приглушенно говорит Маркус.
— Я уже ответила: отлично, — отрезаю я. — Что еще?
— А еще… — несмело начинает он. По-видимому, его сбил с толку мой жизнерадостный голос. Наверное, он рассчитывал, что я буду, подобно ему, хрипеть и мямлить. — Еще я хотел бы попросить прощения и… — Его голос обрывается.
Тьфу ты! — думаю я. Верно назвал его Барлоу задохликом. Впервые за все это время я вдруг осознаю, что мне несказанно повезло. Если бы не предложение побыть лженевестой, я торчала бы сейчас в полном одиночестве на своем балконе, продиралась бы сквозь дебри вооруженных разборок, описанных Браунингом, и вновь и вновь пыталась бы понять, почему меня бросили. Пожалуй, на звонок Маркуса я правда бы ответила хрипом.
— Я сейчас не могу с тобой долго разговаривать, — произношу я твердо и строго. — У меня дела.
— Какие? — интересуется Маркус.
Поворачиваюсь лицом к парадным дверям и вижу, как из них выходит Нейл в сопровождении одноклассниц. Вспоминаю, что они свободны и с удовольствием прибрали бы холостого приятеля к рукам, и думаю о том, что обе, не исключено, воспылали ко мне тайной ненавистью. Может, я и покрасивее их — впрочем, это, наверное, дело вкуса, — но в любом случае не приложила и капли усилия к тому, чтобы очаровать Барлоу, а Джанетт и Белинда, чтобы снова ему понравиться, готовы расшибиться в лепешку.
Господи, что за мысли? — спрашиваю сама у себя. Ты ведь прекрасно знаешь, что не имеет смысла строить ему глазки. Занимайся своим делом и не уподобляйся этим жеманницам. Если кто-то из них крепко западет Нейлу в душу — бог в помощь!
