И самая нетипичная черта - торчащие из нижней челюсти клыки. Широкие, белые и острые, ломающие хищными презрительными складками верхнюю губу.
Чернокожий невесело оскалился, наш испуг его забавлял. За моей спиной рассыпался шёпоток.
- Хурук, хурук!.. Это же орк!..
Нан неграми и орками не удивить, она видела людей иных рас в моей памяти, видела и всевозможных волшебных существ, выдуманных людьми, и видела конкретно этого негра-орка, подключаясь через спутник к сенсорам биокомбов этой группы.
Я кивнул Грому. Старик шевельнул пальцами, и плети оживлённых растений плотнее перехватили руки, ноги пленника. С предельной осторожностью я стащил с него бронежилет, перчатки. Этот парень и так чудовищно силён, а ещё и с усилителями костюма - жуть представить, что может выкинуть, вдруг освободившись.
Могучий разворот плеч, шары мускулов пляшут и перекатываются под кожей. Орк вздрагивал и ёжился, скалил зубы, кажется, ему было щекотно. Потерпит.
Нан?
Девушка выбросила из рукава клинок, захлестнула им правую руку орка. Я взял его за руку, пленник оскалился мне в лицо. Все зубы крупные, желтоватые, клыки лезут из-под губ.
- Р-р-р... - и прищёлкнул зубами.
- Очень смешно, - буркнул я по-русски, ощупывая его руку. Гладкая коричневая обтяжка протеза неприятно контрастирует с чернейшей кожей. Просвечивают искусственные мускулы и сухожилия. Пальцы длинные, сильные, с твёрдыми ногтями.
Ага, вот где...
Там, где у человека обычно щупают пульс, в этой искусственной руке аккумуляторный отсек. Нажав на край крышки, я достал батарейку - серо-зелёный полупрозрачный цилиндрик, шестигранный, похожий на огрызок карандаша. По протезу пробежала дрожь, пальцы конвульсивно сжались и расслабились.
Дальше.
На шее пленника на серебристой верёвочке висели две небольших металлических плашки. Я стащил, разглядел выбитые на них знаки.
- Фридрих Эрих Суорд? - сказал вслух, меряя орка взглядом. Ну такой типичный Фридрих!.. Как же я сам не догадался, что он Фридрих, да ещё и Эрих? Удивительно другое - что он не Адольф!
Фридрих таращился на меня не менее изумлённо, словно чёрное зеркало меня самого.
- Ты понимать язык? - спросил на языке равнинников требовательно с резким акцентом. Я старательно состроил на морде лица выражение "моя твоя не понимай". Особо трудиться не пришлось, я действительно ни фига "не понимай". Фридрих Эрих. Земной обычай - стальная пластинка с именем носящего её солдата. Написанным латиницей. И явная латынь, которой иногда щеголял один из чужаков... вот этот.
