Курячий бог | страница 17

На следующий день папа с утра отвел Тёму в школу и по дороге купил ему две пачки билетиков, на троллейбус и на метро («Вдруг опаздывать будешь? Тогда садись на транспорт!»), а потом дал ключи от дома и деньги на школьные обеды — на неделю вперед.

— Не надо на неделю, — попросил Тёма. — Ты мне лучше каждый день давай, а то я сразу все истрачу.

— А ты не трать, — сказал папа. — Учись экономить… Я в твои годы не научился, теперь вот мучаюсь.

Потом добавил серьезным тоном:

— Видишь, как оно поворачивается. Придется тебе начинать самостоятельную жизнь. Рановато конечно. Но выхода нет. Главное — внимательнее переходи через дорогу. Как ехать, ты знаешь, да и вообще — ты же у нас молодец! А если проблемы — звони по мобильнику. Я на связи.

Тёма кивнул и пошел в школу.

После уроков он как-то все оттягивал момент, чтобы ехать домой. Вначале остался на шахматы — это понятно. Потом поиграл с ребятами в мяч — тоже понятно. Раньше ведь редко удавалось: после уроков мама всегда ждала его внизу в гардеробе, и Тёма сердился и объяснял, что он уже большой, и дорогу отлично знает, и доберется сам. А мама говорила, что она в этом и не сомневается, но просто она случайно оказалась рядом и ведь это веселее — идти вдвоем, вот она за ним и зашла, но уже в следующий раз он пойдет один, ну, может быть, не в следующий раз, а на следующий год, когда он будет в следующем классе, в общем, когда-нибудь, когда будет ВРЕМЯ ПОСПОКОЙНЕЕ, потому что сейчас ЖИЗНЬ ТАКАЯ, что неизвестно, чего ожидать, она и сама боится вечером возвращаться, а не то что ребенка в школу одного отпускать. Тёма тогда обижался — ну, какой он ребенок? А теперь он думал, как было бы хорошо, если бы мама за ним зашла, и он рассказал бы ей про свои отметки — ну, может, не про все, а про некоторые, и уж точно рассказал бы, как он победил всех в шахматы, и они по дороге зашли бы в магазин и чего-нибудь купили, и ему не надо было бы идти одному домой, где его к тому же никто не ждет. Никто-никто! Тёме вдруг стало так себя жалко, что у него заболела голова и защипало в носу и он почувствовал, что может заплакать — только не хватало еще заплакать в школе! И он даже не заметил, как его дернули за плечо и подставили подножку. Только когда он уже лежал на спине, на мокром мартовском снегу, он увидел, как ТОТ БРИТОГОЛОВЫЙ ПАЦАН из другой школы роется в его школьном рюкзачке, достает из него мобильный телефон и пенал, вынимает из пенала ВСЕ ДЕНЬГИ, а потом швыряет пенал в мокрый снег. И рюкзак тоже бросает в лужу. СПЕЦИАЛЬНО. А рядом с ним — коренастый и белобрысый Витек из параллельного класса, которого Тёма на прошлой неделе обыграл в шахматы, потому что в шахматы Витек играть совсем не умеет и пришел к ним в секцию просто так, ПОТУСОВАТЬСЯ, а Тёма его обставил, да еще перед всеми. Тёма лежал на мокром снегу, ему было очень обидно, но впервые в жизни ему не хотелось от обиды плакать, ему хотелось быстрее вскочить, а не получалось — болела нога. Из подъезда соседнего дома вышла женщина со спаниэлем, она увидела Тёму, подбежала, а бритоголовый и Витек, тоже увидев ее, сразу удрали и остановились на другой стороне улицы. И уже оттуда Витек крикнул: «Эй, Глазов! А че ты врешь? Ты ж не Глазов! Ты Дрейман!» Тут бритоголовый расхохотался, хлопнул Витька по плечу: «Ну, ништяк, Дрейманишвили, черный, обнаглели совсем!», и они убежали. Женщина со спаниэлем помогла Тёме встать, отряхнула его, а когда Тёма крикнул Витьку вдогонку «А тебе-то что?», велела не связываться, спросила, где он живет и не проводить ли его домой. Но Тёма только помотал головой, подобрал свой пенал, рюкзак с разошедшейся молнией, сквозь дырку в порванных штанах потрогал разбитую коленку и пошел прихрамывая. Ему было обидно и стыдно — и даже не было жалко денег, хотя папа предупредил, что больше до конца недели дать не сможет, ну и пусть, можно и не обедать, но вот телефона было очень жаль — ведь на него могла позвонить мама. По дороге домой он решил, что не будет больше ходить на шахматы, все равно он там всех обыгрывает, даже неинтересно, лучше он запишется в секцию ВОСТОЧНЫХ ЕДИНОБОРСТВ и научится драться по всем правилам. Пусть тогда тот большой бритоголовый пацан только попробует на него напасть, или Витек этот, или кто угодно другой — он им всем покажет!