Хм, а если не хлеб купить, а сухари сладкие, а? Действительно, чем хлеб сушить, можно готовые, фабричные сухари взять. Едва ли мы дома лучше сделаем. Правда, за сухари вырежут не только из хлебной карточки, но и из сахарной, но это не важно. Сахара у нас много, килограмма три ещё есть. Вот, и очередь как раз моя…
— …Кондрат Степанович, да не может того быть! Не может!
— Ага, «не может». Петь, германец позавчера Новгород взял. Новгород! А сколь от Новгорода до Питера дороги, а? Молчишь? То-то.
— А всё одно. Не бывать Ленинграду под немцами. Не бывать!
— Оно так. Но ты о дочке подумай. Новые бомбёжки могут быть. Пока наши не отгонят их, налететь на город ещё пару раз смогут. Зачем рисковать?
— Нда. Ленку жаль, конечно. Она-то и вовсе ни при чём тут. А что ж делать-то?
— Эвакуироваться тебе с Ленкой нужно, вот что.
— Куда? У нас же нет никого. Только моя мама, но она в деревне под Смоленском живёт. Туда уж совсем глупо эвакуироваться.
— Это да.
— И вас с Татьяной Фёдоровной как мы бросим? Вы же одни пропадёте. Опять же, Маринка скоро приедет. Приедет — а нас нет. Где искать будет?
— Ну, Маринка, положим, и у нас поживёт. А вы с Ленкой как обустроитесь, так письмо напишете. Она к вам и приедет. Если надо будет. Или вы вернётесь обратно. Как, а?
— Нет. Не хочу. Тут у меня работа, мастерская. А приедешь куда — ни жилья, ни денег, ни работы. Куда я там, на незнакомом месте, да с больной ногой, да ещё и с ребёнком?
— Как знаешь, Петь. Вот случится что с Ленкой — сам всю жизнь мучиться будешь потом.
— Да что случится-то? Даже если и будет налёт, ничего страшного. Опять спустимся в бомбоубежище, переждём
— Верно, пап, — влезаю я в разговор. — Не нужно никуда уезжать. У меня тут подруги, школа.
— Цыть, пигалица! От горшка два вершка, а лезет. Мозгов меньше, чем у курицы.
— Ну, деда!
— Что «деда». Ты чего принесла? Вот чего ты принесла, а? Тебя за чем посылали?
— За хлебом.
— А ты что принесла?
— Сухарики.
— «Сухарики». Бестолочь.
— У нас ведь есть хлеб. Завтра ещё куплю.
— Балда. Сходи на кухню, чайник поставь. Давай-давай, иди, не кривись…
По закону подлости мерзкие братья Кругловы, конечно же, были на кухне. Они сидели у своего кухонного стола и вдвоём лопали яичницу прямо со сковороды, поставив ту между собой. А стол у них стоит сразу возле раковины. Чудненько.
Я взяла наш зелёный чайник, подошла к раковине и включила воду на всю мощность. А потом подставила чайник так, чтобы все брызги полетели на братьев и на их яичницу. Полюбовавшись на мокрые головы и рубашки вскочивших братьев и на плавающие в сковороде остатки их яичницы, я невинным голосом сказала: «Простите, пожалуйста, мальчики. Я случайно». Наполнив чайник, поставила его на плиту и, с чувством честно выполненного долга, вернулась в нашу комнату.
