... - Bon giorno, signora, - протягивает мне очки Луиджи. - Послушайте, что скажу: такие красивые глаза, как у вас, грешно скрывать от людей, клянусь Создателем...
Так. Значит, уже "синьора". Облапывание в кладовке моих иноземных телес он, очевидно, приравнял к процедуре натурализации.
Вернувшись на виллу, начинаю хищно перебирать подробности второй встречи. Что было потом, когда он отдал мне очки?
Он протянул мне какой-то буклет и сказал:
- Вот, signora может сама убедиться: мой магазинчик входит в список официальных достопримечательностей нашего города...
С преувеличенной сосредоточенностью, сгодившейся бы скорей для чтения Британской энциклопедии, я вперяюсь в грошовый буклетик. Кислотными красками, на развороте, - глянцевая фотография: я вижу пузо Луиджи, на которое натянут, как и сейчас, плотный темно-синий фартук. Из-за пуза, миролюбиво улыбаясь, выглядывает физиономия Луиджи. Он стоит на пороге своей лавки. Фотография десятилетней давности сделана сбоку - так, что видна и лавка напротив.
Это мясная. В центре ее овальной, как блюдо, вывески (взглянув в окно, я быстро сверяю прошлое с настоящим) все так же красуется свиной окорок в бумажных кружевах. Он смахивает на женскую ляжку далеких времен - канканных, кафешантанных, будуарных, альковных - когда другими были и ляжки, и женщины. Рядом с окороком, по всем законам школьной олеографии, красуется упитанное куриное тельце с доверчиво задранными ножками: кажется, будто кура, в миг одолев легковесные фазы яйцо-цыпленок-половозрелая особь именно на сковородке достигла наконец высшей стадии своего эволюционного развития. Обрамляет вывеску щедрая гирлянда бурых сарделек - словно эмблема беспроблемного, регулярного опорожнения кишечника в условиях спокойного, прочного, хорошо отлаженного быта.
- Этим магазинчиком и мастерской, - слышу я густой, будто чревовещательный бас, - владел еще мой прапрапрадед (не ручаюсь за точное количество "пра-"), от папаши они перешли ко мне, от меня, лет через десять, перейдут моему старшему. Ну а потом - внуку: невестка-то уже беременна пацаненком...
Упоминая старшего сына и невестку, Луиджи быстро тычет пальцем куда-то вверх - жест, которым русские обозначают существование высших метафизических сил - или мерзавцев-соседей, постоянно устраивающих протечки. Потом добавляет:
- Медицина-то сейчас - слыхали? - мальчик, девочка - доктора такие делишки в один миг научились определять! - он прикладывает к своему пузу как бы невидимый приборчик и принимается, сосредоточенно сдвинув брови, неторопливо водить им по привольной своей брюшной возвышенности. Одновременно он смотрит на меня так, будто я - это экран, на котором он пытается наконец узреть маленький заветный признак мужского плода.
