Она слабо представляла себе жизнь в театре на колесах и чем та заканчивается. Сэйерс понял только то, что семья ее после смерти отца сильно нуждалась. Девушку, выросшую в доме с прислугой, положение гувернантки или компаньонки престарелой леди явно не прельщало. Из ее письма, тронувшего его сердце, ясно следовало, что сцена была ее девичьей мечтой. Опыта у нее не имелось совершенно, и тем не менее Сэйерс принял ее в труппу: во-первых, потому, что она хотела играть, а во-вторых, охотно согласилась с предложенным Уитлоком жалованьем.
Со временем она выросла, превратившись в хорошую актрису и привлекательную девушку. До идеала ей было очень далеко, но большинство мужчин она бы вполне устроила. Тем, кому нравятся женщины высокие, пышные, всегда готовые как отдаваться, так и закатывать сцены, она не подошла бы. Сэйерсу, не имевшему по части общения с женщинами большого опыта, Луиза казалась верхом совершенства.
Каждое представление заканчивалось ее песней, и всякий раз Сэйерс замирал у боковых кулис, слушая и рассматривая Луизу. Видел он всегда одно и то же — изящную линию шеи, уголок плеча и, в тот момент, когда она поворачивала голову, ее профиль. На фоне полумрака зала она будто вся светилась. Ослепленный белизной ее кожи, он мог сосчитать каждый ее волосок.
В большинстве случаев Том оставался до конца спектакля и присоединялся к аплодисментам. Сегодня же он на это не осмелился. Слишком многое предстояло сделать, и когда шаги рабочих сцены вывели его из мечтательного забытья, он, мгновенно уткнувшись в свой блокнот, продолжил работу.
Сэйерс пробрался к складу, куда в любую минуту мог подъехать фургон с грузчиками. Часть декораций уже лежала там, упакованная в мешки, уложенная в плетеные корзины или завернутая в рогожу и пронумерованная. Вскоре к декорациям должны были присоединиться ящики с костюмами и личные вещи актеров и служителей театра. Тьма на складе оставалась полной до тех пор, пока рабочие не принялись раскрывать двери и в увеличивающееся отверстие не проник свет уличных газовых фонарей. Показалась мокрая от дождя кирпичная стена противоположного дома.
Фургон уже стоял, дожидаясь погрузки. Это оказалась длинная подвода с высокими бортами и с запряженной в нее парой лошадей. В свете газовых фонарей плотные струи дождя напоминали короткие серебристые стрелы, но возница, мужчина в клеенчатом плаще, и лошади стоически терпели непогоду.
Заметив, что двери распахнулись, возница стал спускаться с облучка; другой мужчина, обойдя телегу, принялся отвязывать и опускать ее задний борт.
