"Военный объект будут строить!", – уверенно заявлял местный пенсионер Мухин, – "Вот еще чуток от деревни отойдут и приступют! Чтобы, значитца, за космосом наблюдать! Раньше такой под Валдаем был, а как новые власти пришли, так его, значитца, сразу похерили! Мишка Горбатый и похерил, чтоб ему пусто было! Туда – в шахты эти – опосля еще деньги старые скидывали! Ну те, советские, когда самая первая реформа была… А опосля, когда кто-то из местных пацанов в этих шахтах разбился – за деньгами они, значитца, лазали – тут их сразу все и прикрыли! Плитами бетонными прикрыли, а сверху еще жидкого бетону налили, чтоб уж совсем никто не залез!"
"Ерунду вы городите, уважаемый!" – солидным тоном возражал ему другой пенсионер, только московский, Николай Алексеевич Кашицин. Николай Алексеевич со своей супругой уже третий год почти безвыездно проживали в Дедовой Луке и по праву считали себя вполне местными жителями. В Москву они наведывались всего два раза в год – проверить состояние своей "двушки", да собрать с арендовавших ее жильцов плату за очередные полгода. Плата давала ощутимую прибавку к их с супругой скромной пенсии. На эту прибавку Николай Алексеевич вскоре приобрел себе новенький "Ford Fusion" и теперь считался в деревне человеком весьма зажиточным. Характер у него, впрочем, был добрый, не прижимистый, и он, собираясь в райцентр за покупками, никогда не отказывался подвезти любого из соседей в поликлинику, сберкассу или по каким-либо другим надобностям.
"Ну, подумайте сами – какой такой военный объект может тут строиться? Считай, в самом центре России, да еще и между двумя столицами! Все значительно проще – дорогу они хотят сократить!"
"Какую еще дорогу?" – горячился пенсионер Мухин. – "У нас тут одна дорога – из районного центра в областной! Ну, и чего ее сокращать?"
"Не скажите, уважаемый, не скажите!" – усмехался в ответ Николай Алексеевич. – "Вы забываете о федеральной трассе! Она, между прочим, проходит всего в тридцати километрах ниже по течению! А сейчас, чтобы попасть на нее – это тоже между прочим! – нужно сделать крюк чуть ли не в двести километров! Уж, поверьте – это я вам как автомобилист заявляю! Да я сам по этой дороге два раза в год гоняюсь…"
Но ближе всех к истине, как выяснилось впоследствии, оказалась старейшая жительница деревни, восьмидесятидвухлетняя Мария Харитоновна Рохлова. По причине весьма преклонного возраста она страдала обычными для этого возраста суставными и сердечными заболеваниями, и врач районной поликлиники, помимо длинного списка всевозможных лекарственных препаратов, прописал ей также ежедневные получасовые прогулки на свежем воздухе. Понятно, что чего-чего, а уж свежего воздуха в деревне было предостаточно! А "баб Маша", как ее называли местные жители, вскоре настолько приохотилась к этим прогулкам, что постепенно увеличила их продолжительность до часу, а то и полутора. "Не у телевизора же сидеть день-деньской!" – объясняла она свое увлечение. – "У меня и так от него уже давление в сердце делается и глаза слезятся. Глядишь, скоро совсем ослепну!" И, невзирая на погодные условия, она обходила по кругу всю деревню, после чего отправлялась в расположенный поблизости лес, где бродила по ближним опушкам, попутно собирая грибы и ягоды. Нужно заметить, однако, что помимо этих личных дел, баба Маша также присматривала за расположенным в небольшой березовой рощице у автотрассы воинским захоронением. Последнее она исполняла добровольно, с большим тщанием и заботой.
