Одни только вкусившіе отъ плодовъ большевистской пропаганды фронтовики[2] , сбросившіе свои боевые доспѣхи и нарядившіеся въ бараньи тулупы, относились къ добровольцамъ иначе, чѣмъ ихъ болѣе мудрые и болѣе степенные отцы и дѣды. Фронтовики, стоя на сухихъ крылечкахъ своихъ разноцвѣтно-выкрашенныхъ, нарядныхъ и опрятныхъ куреней, въ начищенныхъ до глянца сапогахъ и калошахъ, съ напомаженными чубами, сытые и довольные, что избавились отъ боевой страды, безпечно пощелкивали сѣмячки, при видѣ блѣдныхъ, истомленныхъ, оборванныхъ, добровольцевъ, до колѣнъ утопавшихъ въ липкой черноземной грязи станичныхъ улицъ, перекидывались между собой ироническими замѣчаніями: — Гля, гля, братцы, идуть кадети, худо одѣти. Ишо войскомъ прозываются, а всѣхъ въ одну горсть можно вобрать... — Ну, ну, господа ахвицерья, помясите грязь, поломайте теперича свои бѣлыя ножки, какъ насъ заставляли мясить. Што попробовали? Видно, не по нраву пришлось? Ишь, какъ имъ морды-то подвело? Ѣда-то теперича у васъ, гляди, не панская. Ничего, потярпите, какъ мы терпѣли. Теперича пришла очередь вамъ мордоваться, а мы за васъ попануемъ!
Чубатые «граждане», не желавшіе проливать «братской» крови большевиковъ и не подозрѣвали тогда, какъ горько, какими кровавыми слезами они смѣялись надъ самими собой, надъ своими горемычными, теперь почти сплошь истребленными, семьями, надъ своимъ достаткомъ, разграбленнымъ, размыканнымъ и пущеннымъ по вѣтру красными «братьями».
Красный дьяволъ вовсю ширь разгулялся по неогляднымъ, благодатнымъ донскимъ полямъ, раскралъ, уничтожилъ и разграбилъ все безъ остатка. Соціалистъ углубилъ революцію до самаго дна, осуш,ествилъ наглядно, полностью свои «завоеванія», какія ему только въ мечтахъ чудились! Цвѣтущую страну обратилъ въ пустыню.
Дымомъ пожаровъ окутались богатые, цвѣтущіе казачьи хутора и станицы; красный дьяволъ изнасиловалъ ихъ женъ, дочерей, сестеръ и невѣстъ, стариковъ разстрѣлялъ, беззащитныхъ дѣтей заморилъ голодомъ, холодомъ и истязаніями. Сами чубатые непротив-ленцы опомнились и взялись за оружіе да поздно! Теперь бѣлѣютъ ихъ косточки, разбросан-ныя по всей великой россійской равнинѣ, въ поляхъ Польши, въ степяхъ Дона и Кубани, въ горахъ Кавказа и Крыма, а немногіе оставшіеся въ живыхъ, голодные, раздѣтые, нищіе, безправные, изнываютъ по всей землѣ, подъ чужестраннымъ игомъ за колючей проволокой, или рабскимъ трудомъ добываютъ себѣ скудное пропитаніе, или съ оружіемъ въ рукахъ бьются за чужія блага на свою окончательную гибель.
