Три помады разных цветов, побольше розовых румян и пудры, вокруг глаз – синие тени, побрызгаться духами. Осталось только надеть туфли! Конечно же, любимые, на большом каблуке. Вот это должно быть красота! Не налюбоваться. Лиза сделала шаг в сторону маминого зеркала, как вдруг услышала звук открывающейся двери. Мама уже дома! Еще один большой шаг, и Елизавета уже на полу, в красной луже малинового варенья.
Девушка, сидевшая на крыше
Автор: moran
Антон поднялся на крышу и вдохнул свежий ночной воздух. Здесь всё становилось каким-то нереальным и сюрреалистичным. Яркие огни ночного Бухареста казались крошечными угольками. Бархатный купол неба был словно тент натянут над землёй. Звёзды... Кроме банальных бриллиантов на ум не приходило ничего.
Антон не спеша двинулся по крыше дома, держа перед собой фотокамеру. Он испытывал почти наркотическую тягу начать фотографировать прямо сейчас. Всё, всё подряд, без разбору. Но сумасшедший гений, который жил внутри него, его сдерживал.
Нельзя... Не сейчас... Это не то, что ты ищешь...
Слева мелькнуло светлое пятно, и Антон остановился. На другом конце крыши сидела девушка. А может, это лишь иллюзия? Густые тёмно рыжие волосы трепал ветер. Волнистые блестящие пряди то скрывали её лицо, то на минутку приоткрывали бледную кожу и тонкие черты. Пронизывающий ветер словно нападал на девушку, но она сидела недвижимо, словно изваяние. На ней была белая, почти прозрачная ночная рубашка. Простая, без украшений, перехваченная под грудью атласной лентой, она почти не скрывала округлых изгибов тела. Ветер резкими порывами налетал на девушку, рубашка облепляла тело, и Антон мог видеть его идеальные очертания.
Вот оно. Сейчас! Ну же...
Это не он. Это кто-то другой притаился в тени, поднял фотоаппарат и начала нажимать на кнопку. Кто-то другой перемещал камеру. Не он...
– А разве вы не должны спросить моего разрешения?
Антон даже не понял, что произошло. Несколько раз непроизвольно нажав на кнопку, он замер. Это девушка как-то догадалась о его присутствии. Она даже не повернула головы в его сторону. Но её голос. Острый, холодный и такой же нежный словно ветер... Антон хотел что-то сказать, спросить, что она здесь делает, не холодно ли ей, как её зовут, но вместо этого он произнёс одно лишь слово:
– Можно?
Незнакомка медленно, будто была марионеткой в руках кукловода, повернула голову. В Антона пулей выстрелил взгляд стальных серых глаз, блестящих и глубоких, ядовитых, словно ртуть. Самых прекрасных. И её алые губы слегка приоткрылись, но не для поцелуя. Лишь для того, чтобы подарить ветру короткое «Можно».
