Отряд Волынца остановили у самого подножия холма. Ближе воеводу не подпустили, и он был вынужден напрягать связки, чтобы своим зычным голосом окликнуть хана. На него тут же шикнули, кто-то из ретивых охранников приблизился «покачать права» на предмет «ты кто такой?». Однако хан услышал, дал знак, и охранники расступились перед воеводой, чтобы вновь сомкнуться перед его спутниками.
– Эй, эй, я с ним! – возмутился Юсуп.
Волынец оглянулся и пальцем указал вначале на Юсупа, затем на своего сына. Их тоже пропустили, остальные воины так и расположились у подножия.
Оказавшись в толпе придворных, Юсуп осознал, насколько жалко и по-нищенски выглядит он сам. Отделанное золотом и драгоценными камнями оружие, великолепно подогнанные сверкающие доспехи, шелка, бархат, кожи отличнейшей выделки, конские попоны из шкур диких зверей. Сам Тохтамыш, мужчина лет сорока, сидел на таком белом жеребце, который своим присутствием сделал бы честь элитным лондонским скачкам, а попоной ему служила шкура снежного барса.
Но если наряд хана поражал великолепием, то его внешность производила скорее противоположное впечатление. Красно-коричневая кожа оттенка степной глины неприятно контрастировала с сияющей белизной одежды. Юсуп опустил глаза. Смотреть на это властное лицо с презрительно оттопыренной нижней губой и злыми глазами уличного кота оказалось не очень приятно.
Приблизившись, все трое соскочили с коней, преклонили колена. Юсуп старательно копировал действия Волынца, держась чуть сзади и правее него.
Тохтамыш слегка кивнул головой, насмешливо заговорил, глядя на воеводу, тот сдержанно отвечал. Юсуп не понимал, о чем идет речь, – языком общения, судя по его небогатому опыту, был татарский, или, вернее, тюркский.
Наконец, полуобернувшись, Волынец приглашающе махнул рукой Юсупу. Парень приблизился и, выйдя чуть вперед, поклонился хану.
– Хан спросил, не сын ли ты мне? Я ответил, что ты спас мне жизнь и что я считаю тебя названым братом своим сыновьям. Это лучшая рекомендация, которую можно дать… А теперь говори о своем деле, я буду переводить.
В голове у Юсупа уже выработалась тактика беседы. Он посчитал, что не стоит подбирать комплименты или использовать вычурные обороты речи. Воевода переводил, понимая лишь общий смысл слов Юсупа. Однако он был политиком, ему доводилось выступать и в роли посла, а значит, в случае чего он мог добавить нужных красивостей в соответствии с этикетом времени и места. Во всяком случае, Юсуп на это рассчитывал. Поэтому он решил сделать ставку на красивые поступки, эффектным жестом достал из-за пазухи часы и, держа их двумя руками перед собой, протянул в сторону хана, одновременно опустив голову и успев лишь заметить, что ему осталось не более четырех часов.
