Первым делом Юсуп попытался схватиться за пистолет. Однако затекшие руки стали чужими и отказывались повиноваться. Да и сам ствол почему-то никак не оказывался в поле видимости.
– Ты ищешь его? – вдруг раздался чей-то голос.
Юсуп скосил глаза и обнаружил справа от себя арабского хрониста, держащего за дуло его «Стечкин».
– Да, – выдавил Юсуп и удивился, как тихо звучит голос. Похоже, его слегка оглушило взрывной волной.
– Лежи спокойно, – сказал араб, заметив, как дернулся Юсуп. – Подожди, пока Фархад раскопает тебя. Бояться некого, все монголы или мертвы, или бежали.
– Их убила моя бомба? – удивился Юсуп. Он не знал, как по-арабски будет «бомба», и сказал «огонь».
– Огонь? – переспросил араб. На фоне сереющего вечернего неба его силуэт был уже почти не виден. – Я думал, это порох. Слышал, что в Китае придумали такую штуку… Да, многих убил твой «огонь». Остальных – Фархад.
– Кто? – Юсуп подумал, что ослышался. Вот уж кого-кого, а едва не убитого им памирца он своим союзником никак не числил.
– Ты удивляешься? Я же сказал, что памирцы – народ нищий и за копейку удавятся. А ты обещал ему цену двух рабов. Вот он и охраняет тебя, – пояснил араб.
«Плохой же ты психолог, парень, если меряешь все на деньги, – подумал Юсуп. – А ты не подумал, что он мог обидеться на кинувших его боевых „товарищей"? Или что его боялись за силу, но за нее же и ненавидели. Он не мог это не чувствовать».
Услышав, что говорят о нем, Фархад на несколько мгновений прекратил работу, ткнул указательным пальцем вначале в Юсупа, потом в себя, а затем, довольно гукнув, растопырил ладонь, убрав один палец. «Четыре, – сообразил парень. – И что это значит?»
– За свою помощь тебе он хочет еще двух рабов, – объяснил араб.
«Н-да, похоже, араб был не так уж и неправ насчет его жадности», – рассмеялся Юсуп.
– Будут ему еще деньги!.. А почему он все показывает руками?
– Наш великан лишился голоса после драки с тобой. Но он не сердится на тебя, поскольку ты победил его в честной борьбе.
«Кажется, я сломал ему гортань, – догадался Юсуп. – Ну и ладно. Хоть это и звучит цинично, однако я все равно не понимал того, что он говорит».
Он чувствовал, как постепенно уходит с тела давящая тяжесть а в пережатые конечности возвращается кровь, немилосердно коля иголочками.
– Главное, что ты жив, брат, – сказал он арабу.
Хронист, морщась, потер левое плечо:
– Я сразу понял, что ты хитришь, и спрятался, вместо того, чтобы пойти с остальными… А вот проклятый пращник чуть не убил меня.
