Линетт повернулась спиной к смеющейся элегантной толпе и прислушалась к разговору своих приятелей. Винс Чемберс, ее кавалер, восхищенно покачал головой:
— Ну ты и сказанула, Линетт! Величественные престарелые дамы были жестоко шокированы! — Он одобрительно рассмеялся, но ответная улыбка девушки была немного неуверенной.
«Я сделала это вновь! — мысленно призналась она себе, и тошнотворное чувство отвращения связало узлом все у нее внутри. — Почему, ну почему я не могу высказать свои настоящие мысли, вместо того чтобы потворствовать людям, с которыми вынуждена общаться?» Она ненавидела себя за слабость, за бесхарактерность, за дурацкое выступление в защиту низких моральных стандартов пресыщенной развлечениями компании, называемой ею — за неимением другого слова — своими друзьями.
Два года назад Эдгар Саутерн, удачливый промышленник и финансовый магнат, имеющий репутацию одного из богатейших людей Англии, вызвал дочь в свой рабочий кабинет на втором этаже их роскошного дома и хмуро заявил:
— Я решил, что с тобой что-то нужно делать, Линетт!
— Зачем, папа? — спросила она, искренне недоумевая.
Отец помрачнел еще больше и, прежде чем продолжить, порылся толстыми пальцами в коробке сигар. Линетт терпеливо ждала, пока он отрубал кончик сигары и закуривал, но вопрос, оставшийся в ее серых глазах, казалось, рассердил его, и, вместо того чтобы подобрать слова, смягчающие критику, Эдгар Саутерн проворчал:
— Девочка моя, ты когда-нибудь смотрелась в зеркало? Я потратил сотни фунтов, чтобы ты училась в лучших школах, в школах для избранных, где уделяют особое внимание хорошим манерам, чувству стиля и тому подобному, а что ты там приобрела? Ни-че-го! Только взгляни на себя, дитя мое! Ты закончила самый дорогой пансион благородных девиц в Париже два года назад, но после него я могу послать тебя только в Бредфорд, к родным твоей матери, — вот и вся польза! — Эдгар Саутерн пожал плечами и развел руками, показывая, как мало она собой представляет, коль скоро он не считает ее способной попасть в другое общество.
Сам он изрядно преуспел с тех пор, как женился на матери Линетт. Мэри была его детской любовью еще в те дни, когда они оба жили на грязной улочке с небольшими, припавшими к земле домишками возле одной из дряхлых мельниц Бредфорда. Но Эдгар был весьма честолюбив. Он упорно работал, и его феноменальные успехи превзошли даже самые безумные надежды. Жена, Мэри, была кроткой, мечтательной особой, совершенно лишенной амбиций. Успех мужа поначалу обрадовал ее, а затем, когда деньги стали буквально сыпаться в сундуки и Эдгар прорвался в высший свет, она испугалась, замкнулась в себе, наотрез отказалась быть постоянно на виду. Она проводила все дни со своей маленькой дочкой, находя в этом удовольствие. Эдгар в конце концов подал на развод. Мэри умерла восемь лет назад, оставив после себя совершенно потерянную и сбитую с толку двенадцатилетнюю дочь и немного пристыженного мужа.
