— Открой дверь, Анджела.
— В прошлый раз мы сказали друг другу все, что следовало.
— Хочешь говорить о ребенке через дверь? Ладно. Тогда подожди минутку. Сейчас я позвоню соседке. Не сомневаюсь, что ей захочется услышать каждое слово.
Анджела сняла цепочку и распахнула дверь. Филипп прошел в прихожую. На нем был деловой темно-серый костюм, белая рубашка и синий галстук. В руках он держал лоснящийся кожаный дипломат.
Адвокат, готовый выполнить все требования клиента, подумала она и вздернула подбородок.
— Ты ошибаешься, Филипп. Нам не о чем говорить.
— Закрой дверь.
В глазах Анджелы вспыхнул гнев. Дверь со стуком захлопнулась.
— Что прикажешь еще?
— Анджела, нам есть, о чем говорить. О вещах, которые не касаются никого, кроме нас.
Нас… Нет никакого «нас»! Она позволила себе помечтать о «нас» только однажды. Несколько месяцев назад, когда поняла, что беременна.
Чайник засвистел. Анджела устремилась на кухню и услышала за спиной шаги. Она не хотела смотреть на него, не хотела видеть, каким станет его лицо, когда он предложит ей деньги, и пыталась выиграть время. Она достала кружку, положила в нее пакетик с заваркой и залила кипятком. Когда она наконец обернулась, выяснилось, что Филипп осматривает нераспечатанный конверт, лежащий на столе.
— Я вижу, ты получила результат анализа.
Она пожала плечами.
Он посмотрел ей в глаза.
— Но не удосужилась ознакомиться с ним.
— Нет смысла. Я и так его знаю.
— Теперь я тоже это знаю. Благодаря звонку в лабораторию.
— Ты удивлен? — Она пыталась придерживаться саркастического тона, но голос ее дрогнул. — Неужели ты действительно думал, что я могу солгать в таком важном деле?
— Я часто сталкивался с тем, во что невозможно поверить.
Конечно, он прав. Она сделала глубокий вдох.
— Зачем ты приехал?
Филипп выдвинул стул.
— Сядь.
Это ее дом, а он предлагает ей сесть! Анджела разозлилась.
— Спасибо, постою.
— Стоять придется долго, — ответил он и поставил дипломат на стол. Контраст мягкой черной кожи и поцарапанного соснового дерева был пугающим.
— Не думаю. — Анджела поставила кружку и сунула руки в карманы брюк. Это была последняя вещь из ее гардероба, которую еще можно было носить. — Я знаю, зачем ты приехал.
Он поднял бровь.
— Серьезно?
— Серьезно. — Анджела откашлялась. Почему она чувствует себя так, словно находится в суде? Разве можно отдаться едва знакомому мужчине, забыв обо всем на свете, а потом стоять на кухне и смотреть на него так, словно он твой враг? — Ты хочешь сделать то, что кажется тебе правильным.
