Это обвинение вонзилось в ее сердце как нож. Она не думала, а действовала. Анджела замахнулась и влепила ему пощечину, вложив в нее все скопившееся в душе отчаяние.
От стен отразилось гулкое эхо. Голова Филиппа дернулась. Он выругался и заломил ей руку за спину.
— Отвечай! Ты переспала с ним в ту же ночь?
— Нет!
— Сначала со мной. Потом с ним. С мужчиной, который ждал тебя. С твоим любовником. Ты оставила меня ради него. Твое тело еще хранило тепло моего тела, губы распухли от моих поцелуев…
— У меня нет любовника. И никогда не было. Я вообще не спала с мужчиной до того…
Она застонала и стиснула губы. Но было уже поздно. О боже, слишком поздно!
Последовало молчание. В душной комнате тикали часы, отсчитывая секунды. Анджела отвернулась и закрыла глаза. Когда прошла целая вечность, Филипп хриплым шепотом произнес:
— Хочешь сказать, что этот ребенок от меня?
Еще можно солгать. Сказать, что она оговорилась или что ее неправильно поняли.
— Анджела… — Филипп повернул ее лицом к себе. — Анджела… Посмотри на меня.
Она покачала головой. Тогда он взял ее за подбородок и заставил поднять лицо.
— Мне нужна правда, — негромко сказал он. — И ты скажешь ее. Либо здесь, либо в суде. Выбирай. Ты беременна от меня?
Она знала, что Филипп не шутит. Угроза была реальная. У Анджелы свело живот. Именно этого она и боялась.
И это случилось. Так какая разница? Едва Филипп узнает правду, как перестанет нести вздор о человеке, который заставил ее расхлебывать кашу в одиночку. И слава богу. Стоит ему понять, что Анджеле от него ничего не нужно, как он уйдет и оставит ее в покое.
— Отвечай! — рявкнул Филипп. — Это мой ребенок?
Анджела сделала глубокий вдох и сказала:
— Да.
Отличительной чертой семейства Томлинсонов было то, что братья и сестры росли вместе и знали друг друга почти так же, как себя самих.
Хотя почему «почти»? — думал Филипп, сидевший напротив Грега в сиднейском ресторане. Например, Джон и Грег знают меня лучше, чем я себя сам.
Было приятно сидеть с братьями в баре, рассматривать женщин и оценивать их по шкале СРМ. Правда, Джон больше в такие игры не играл, но было время, когда стоило женщине пройти мимо их столика, как братья смотрели друг на друга, оценивая ее воздействие на их либидо.
Однако бывали мгновения, когда один из них меньше всего на свете хотел, чтобы кто-нибудь видел его насквозь.
В данный момент Грег изо всех сил старался понять, что происходит в мозгу Филиппа. Об этом говорил блеск его глаз. Пока ему не удалось докопаться до истины, но лишь потому, что факты были слишком невероятными. Поэтому Грег пытался развеселить брата и рассказывал какую-то историю. Грег обладал хорошо подвешенным языком и чувством юмора; это означало, что рассказ будет и занимательным, и смешным.
