Мать воспитала сына сама, приложив все усилия, чтобы вырастить сильного, решительного человека. К удивлению и смятению отца, так и вышло.
Мать была для Лукаса всем. Эдит Тэннер тихо и незаметно вылепила из сына то, чем он являлся теперь.
Эдит Тэннер и Кэтрин Палмер. Хотя между двумя женщинами не было ничего общего, Лукас почему-то сравнивал их.
Кэтрин выражала свои мысли прямо и откровенно, Эдит предпочитала помалкивать. Кэтрин носила деловые костюмы, Эдит одевалась в мягкие, скромные платья. Кэтрин карабкалась наверх, Эдит избрала путь самопожертвования.
И все-таки было что-то общее между ними.
В отношениях с сыном мать всегда вела себя твердо. Судя по всему, Кэтрин столь же решительна. Мать, в сущности, была одинока, такое же тоскливое одиночество несколько раз проскользнуло во взгляде Кэтрин.
Лукас постарался представить ее одну — зимой, в этом огромном старом доме. Поскрипывание мебели, хлопанье ставен, тихий снегопад за темными окнами могут вызвать в воображении очень яркие картины.
Кэтрин явно боится одиночества. Одинокая и очаровательная Кэтрин.
Когда она выскользнула из своего спортивного автомобиля, Лукас сразу разглядел под строгим синим костюмом изящную фигурку. И ей, по всей видимости, было очень жарко и неудобно в нем по такой погоде. Лукас представил Кэтрин в легком летнем платье, с глубоким вырезом и короткими рукавами.
Она очень понравилась ему. Однако, судя по ее реакции, она может дать ему от ворот поворот, даже и не взглянув на его чековую книжку.
Лукас поднял глаза к затопленному сумерками небу, у края которого сливались пурпур и медь, и представил прекрасное лицо Кэтрин.
После работы Кэтрин позвонила бабушке и потратила целый час, взывая к ее здравому смыслу. Голос бабушки Брайтон поднялся на октаву выше, стоило той услышать предложение продать ее дом и переселиться к Кэтрин.
— Продать дом? — переспросила она. — Ты полагаешь, что я совсем выжила из ума? Да я провела в нем больше шестидесяти лет.
— Но, ба, — возразила Кэтрин, надеясь, что упрямица прислушается к дельным словам, — ферма слишком велика для меня. Я так хочу, чтобы ты приехала… и я уже начала перестраивать дом, чтобы тебе никто не мешал.
— Мешал? Так мне никто не мешает и здесь, в моем собственном доме. Кэтрин, я тебя очень люблю, но я еще способна позаботиться о себе.
Кэтрин почувствовала, что сердце проваливается куда-то в пустоту. И что же ей теперь делать — отменить переделку дома или продолжать в надежде, что произойдет чудо и ее бабушка передумает?
