Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания | страница 25
Шофёр открыл дверцу кабины, пропустил Серёжку, а сам зашёл с другой стороны, поправил узенькое зеркальце над головой и нажал на педали.
Машина катила по асфальту. Даже не верилось, что где-то в мире было болото с лягушками и глубокие чёрные ямы, которые нарыли колеса. Шофёр закурил, поглядел сбоку на Серёжку и спросил;
— Отец кто у тебя?
— Рабочий. На экскаваторном вкалывает…
— Законно! — одобрил шофёр. — Рабочий — это тебе, Покусаев, человек… На нём вся земля держится!
За окнами кабины замелькали городские дома. Мягко поскрипывало сиденье, сбоку задувал прохладный вечерний ветерок. Серёжка смотрел на эти знакомые дома и улыбался. Ему было приятно, что отец у него — рабочий, а он, Покусаев, сын рабочего. Он помог шофёру вытащить машину, а теперь едет домой. Больше Серёжке ничего не было нужно на свете…
Но попал Серёжка домой не сразу. Тут снова дело в единстве взглядов шофёра Гырды и Серёжки Покусаева, одной точки зрения на главные вопросы жизни.
— Хочешь или нет, а я должен тебя накормить, — сказал шофёр. — Не возражай, а то обижусь.
Серёжка не возражал. Он сам хотел есть. Только стеснялся сказать.
Машина свернула в один переулок, затем в другой и остановилась возле высокого серого здания. Над дверью мигала неоновыми огоньками вывеска: «Столовая № 3».
Серёжка и шофёр захлопнули каждый со своей стороны дверцы и отправились в столовку есть и закреплять дружбу. Всё тут было как прежде: и квадратные голубые столики, и шишкинская картина с медведями, и официантки возле буфета. Казалось, они так и не окончили делового разговора, который начали в первый Серёжкин визит. Впрочем, и тут оказались перемены. На дверях столовой номер три уже не было объявления о подсобном рабочем. Наверно, подсобник нашелся и текучка окончилась. Всё постепенно становилось на своё место.
Серёжке и шофёру пришлось подождать. Но зато пировали они на славу. На столе было всё, что пожелает душа и предусмотрено раскладкой и калькуляцией. Серёжка наел на рубль и четыре копейки. Живот у него стал как хороший полковой барабан.
Шофёр тоже был доволен. Он предложил Серёжке прокатиться на машине в другой конец города, но Серёжка отказался. От всего, что пришлось пережить за этот долгий день, и сытой еды ему захотелось спать. В ушах стоял протяжный глухой звон и шум. Будто там застряла и никак не могла выбраться грузовая машина и квакали лягушки.
Первый раз за эти трудные дни Серёжка возвращался домой без страха и сомнения. Он был с ног до головы перепачкан болотной грязью и тиной; на руках нестерпимо горели, созревали до положенного предела жёлтые водянистые пузыри.