— Дома, но он занят.
— Это ничего не значит, по старому знакомству с мистером Патерсоном я вполне надеюсь на прием с его стороны.
— Так проводи его, Тюлип, — сказал один из лакеев. И Боб Лантерн осторожно вошел за жокеем в переднюю, где стояла целая толпа бедняков, с нетерпением выжидавших случая увидеться лично с управителем Патерсоном, который, как человек деловой и, следовательно, всегда занятый, не имел привычки тотчас же удовлетворять желанию просителей.
Между тем жокей доложил Патерсону о приходе Лантерна.
— А! Лантерн! — проговорил управитель. — Введи его.
Страшный ропот и недовольство обнаружились в толпе, заметившей, что опять отдаляется разговор с управителем. Лантерна стеснили и не пропускали в кабинет.
Но Тюлип схватил половую щетку, обмочил ее в грязной воде и брызнул в толпу. Этот маневр был так удачен, что все отступили. А Боб, пользуясь этим обстоятельством, поспешно пробрался в кабинет.
— Запирай скорей дверь, — сказал управитель, — и иди сюда!
Мистер Патерсон имел слишком обыкновенную площадную физиономию, с приходом Лантерна принявшую чрезвычайно лукавое выражение.
Чтоб вступить в разговор с Бобом, он начал:
— Ты продаешь, у тебя товар… Не правда ли, плут?
На лице Латерна обозначилась наивная улыбка.
— Вы вечно шутите, мистер. Вы угадали: я продаю и вы изволите знать мой товар.
— Но, мой милый, теперь не то время. Твой товар некстати.
— Гм! — равнодушно бросил Боб. — А жаль, тем более, что товар столь редкого качества, что у меня долго не залежится, сейчас же явится покупатель.
— Что же? — прервал управитель. — Разве она хороша собою?
— Так хороша, что просто редкость!
Мистер Патерсон на минуту задумался.
— Всякий продавец свой товар хвалит, — сказал он.
— Если хотите удостовериться, не угодно ли посмотреть?
— Зачем? Совсем прискучили женщины милорду.
— В таком случае, мистер, прошу извинения, что я решился беспокоить вас.
И после низкого поклона Боб сделал шаг к двери.
Но мистер Патерсон, вместо того, чтобы задержать Лантерна, спросил его с притворною холодностью:
— А много ли ей лет?
— Семнадцать или восемнадцать — и никак не более. А уж как хороша-то! Какая свежесть, грациозность, стройность, скромность, наконец, невинность.
— А-а, — проговорил не выдержавший Патерсон, — где же ее квартира?
— Пока секрет, — отвечал Лантерн с самодовольной улыбкой. — Это вам даром не обойдется… Да что попусту об этом говорить, когда вы сказали, что наскучили женщины милорду.
— Вот что, Боб. Если ты не лжешь, если действительно красота ее не находится в противоречии с теми выражениями, в каких ты ее описываешь, то мы не прочь попробовать. Милорд, быть может, и возымеет склонность к ней.
