Мери в последнее время чувствовала себя очень неловко. Она совсем не понимала, что происходило с ней. В этот вечер маркиз был еще нежнее и красноречивее, чем обычно. Мисс Тревор невольно была обворожена им, хотя какое-то чувство постоянно предостерегало ее от этого. Она все время думала о бедном Франке, которого любила.
Франк наблюдал за маркизом, ни одно движение маркиза не ускользало от его зоркого глаза. Наклонился ли маркиз к Мери, посмотрела ли Мери на него, всему Франк придавал особенное значение… Сердце Франка усиленно билось в груди. Он испытывал адские муки, но, несмотря на это, не мог тронуться с места. С каким-то безумным наслаждением отдавался он этому самобичеванию.
В таком состоянии Франк пробыл довольно долго. Вдруг Рио-Санто почему-то сдвинул брови… Свет от стенных канделябров падал прямо в лицо маркиза. В одно мгновение Франку представилось, что лицо это ему знакомо. Ему вдруг вспомнилось то страшное несчастие, которое однажды случилось с ним в жизни. Человек, который был повинен в этом, походил на маркиза Рио-Санто. Правда сходство было незначительно. И едва лицо маркиза приняло обычное выражение, как сходство исчезло. Франк засомневался. Он отбросил все подозрения, тем более, что и без того у него было много мотивов питать неприязненные чувства к маркизу.
Наконец Рио-Санто встал, чтобы пройтись по залам. Франк только этого и ждал. Он, как светский человек, сумел маскировать свое волнение. С поддельным спокойствием и непринужденностью подошел он к маркизу:
— Маркиз, вы сейчас сказали, что хотели бы познакомиться.
Рио-Санто сначала не узнал его, потом пожал руку и ласково улыбнулся.
— Очень рад, сэр Франк Персеваль, — сказал он, — я с нетерпением ждал знакомства с вами. Леди Кемпбел мне говорила много хорошего. Она любит вас так нежно, как может любить только мать, а мисс Тревор относится к вам, как любящая сестра.
— А вы в силу долга считаете нужным любить то, что она любит? — спросил Франк с сарказмом, судорожно сжав руку маркиза.
Потом он продолжал с жаром:
— Моя роль здесь сделалась очень смешной. Что ж я такое теперь? Отставной жених, человек, который всем мешает… Маркиз, я люблю мисс Марию Тревор!
Маркиз не отнимал своей руки. Он оторопел сначала, но быстро оправился и продолжал более холодным тоном, но утонченно вежливо:
— Это мне было известно: леди Кемпбел сообщала мне, но я думал… мы все надеялись, что…
— Кого это разуметь под словом «все»? — прервал его Франк.
