В качестве отвлечения лекарь прописал ему музыку. Архиепископ любил музыку не меньше всякого другого, она усмиряет диких зверей и тому подобное, но веселый мотивчик, даже в самом мастерском исполнении, оказался бессилен помешать желчи прожигать архиепископские кишки.
В дверь постучали — Гамил как пить дать.
— Войди, — крикнул Тавалиск, берясь за лиру, и забренчал что-то, мыслями не отрываясь от еды.
— Добрый день, ваше преосвященство.
— Не вижу в нем ничего доброго. — Архиепископ оборвал игру, подумав, что сам секретарь наверняка съел завтрак из трех блюд. — Выкладывай, что там у тебя, и убирайся, твое присутствие меня уже утомляет.
— Вы помните того человека, ваше преосвященство, который шпионил за рыцарем по нашему поручению?
— Разумеется, помню, Гамил. Я еще не настолько стар, чтобы утратить память. Ты говоришь о том шпионе, что караулил у дома Бевлина, а утром обнаружил там мертвое тело? — В открытое окно проник запах стряпни, и Тавалиск лихорадочно забренчал на лире.
— Да. И этот человек был замечен в низком обществе, ваше преосвященство.
— Насколько низком, Гамил?
— Он разговаривал с людьми Старика.
— Ах вот оно что!
— Да, ваше преосвященство. Его видели в квартале шлюх — он выходил из дома, известного как притон Старика, в обществе двух воров.
Тавалиск посмотрел на корзину с фруктами — больше в комнате ничего съедобного не было. Персики и сливы дразнили его своей налитой спелостью. Как же Тавалиск ненавидел их! Он стал щипать струны с удвоенным рвением.
— И что, его кошелек после этого потяжелел?
— Не могу сказать наверняка, ваше преосвященство, но от того дома он прямиком направился на рынок и купил себе две обновы.
— Шерстяные или шелковые?
— Шелковые, ваше преосвященство.
— Ну вот мы и получили ответ. Наш человек продал то, что знал, Старику.
— Ваше преосвященство столь же мудры, сколь и музыкальны.
— Так ты оценил мою игру, Гамил? — Тавалиск завел на лире новую, очень громкую мелодию.
— У меня нет слов, ваше преосвященство.
— С великими артистами всегда так, Гамил. Они будят чувства — не слова. — Архиепископ завершил свой мотив изысканной трелью, даже своим притупленным слухом поняв, что взял не совсем верные ноты. Ну да ничего — не одна лишь чистота исполнения служит мерилом гения. — Итак, Гамил, — сказал он, откладывая лиру, — насколько близко Старик знал Бевлина?
— Нам известно, что время от времени они переписывались, ваше преосвященство. Последний обмен письмами состоялся сразу после возвращения рыцаря с Ларна.
