Уже и теперь в яму накидали порядочно монет. Все золото и серебро, ни единой медяшки. Хват чуял, что толпа готова дать и больше — надо только чуть-чуть ее подстрекнуть. Он бы и сам это сделал, кабы не та толстуха с ненатурально желтыми волосами, проворно убирающая монеты в мешок.
Хвата охватили противоречивые чувства. Тут можно было заработать деньги, большие деньги — но это была бы плата за бесчестье. В былые времена Хвата это не остановило бы: деньги есть деньги, и наживать их — благородное дело. Но теперь Хвату стоило лишь посмотреть на Таула, далекого и изменившегося до неузнаваемости, чтобы понять: есть и другие вещи на свете, не менее важные, чем деньги, и одна из них — это необходимость помочь другу.
Все волоски на теле у Хвата стали дыбом. Это был, вне всякого сомнения, самый благородный поступок в его жизни.
Он был горд сам собой: он поможет своему другу. Однако если при этом представится случай заработать, он не станет такой возможностью пренебрегать.
Желтоволосая вылезла из ямы и подошла к Таулу. Он что-то сказал ей, и она извлекла из своего мешка мех, наполовину наполненный элем. Таул выхватил мех у женщины и осушил до дна. Она подала ему камзол, но Таул отстранил его, схватил женщину за руку, и они пошли прочь от ямы.
На улицах Брена стоял жестокий холод. Туман, ползущий с озера, становился все гуще. Хват продрог, хотя на нем были плащ, куртка, камзол, жилет и две рубашки, — в Рорне одеваться было куда проще. И как только Таул терпит эту стужу в одной сорочке?
Хвату крепко не нравилось все это: и бой, и то, как Таул пьет, и женщина с желтыми волосами. Не то чтобы он не одобрял такие вещи — нет, Хват придерживался весьма широких взглядов. Просто Таулу это не подходило, вот и все. Таул — рыцарь, а рыцари должны быть лучше обыкновенных смертных.
Хват шел за Таулом и его дамой. Город стал меняться к худшему, и мальчуган почувствовал себя в своей стихии. Продажные женщины в открытых платьях стояли у дверей борделей, зазывая прохожих и суля им всевозможные утехи за умеренную плату. Даже Хват не избежал их внимания.
— Заворачивай сюда, милок. Новеньким скидка.
— Пойдем, малыш, я покажу тебе, откуда дети берутся.
Хват с вежливой улыбкой качал головой в ответ, как учил его Скорый. Сам Скорый, впрочем, никогда не отвечал на подобные предложения отказом — на что же тогда человеку нужны сбережения, говаривал он.
Некоторые обращения, впрочем, были не столь лестными.
— Проваливай отсюда, козявка, только клиентов отпугиваешь.
