— Я — посол короля, — с изрядным самодовольством заметил Мейбор, — а лорд Баралис — посол принца. Однако принца больше не существует.
— Прошу прощения, лорд Мейбор, — возразил Баралис, — но не кто иной, как я, был назначен послом Кайлока.
— Не изволил ли король высказаться относительно того, кому из нас отдать первенство? — Если Кайлок ничего об этом не сказал, подумал Мейбор, то все должно остаться как есть и звание верховного посла должен сохранить он, Мейбор.
— Король Кайлок выразил желание, чтобы вы полюбовно уладили это между собой. Он верит, что вы придете к разумному соглашению.
Этот ответ не слишком удовлетворил Мейбора — и Баралиса, вероятно, тоже. Но Мейбор не утратил своей уверенности — как-никак это он был послом короля. Выпив вина, он развалился среди шелковых подушек. Очередной вопрос Баралиса его удивил.
— Что прежде всего предпринял Кайлок, став королем?
— То, что и подобало ему, ваша милость. Он совершил бдение в главном зале, молясь, чтобы Бог наставил его на путь истинный.
— Я спрашиваю вас не о церемониях, подобающих в данном случае. Издал он какой-нибудь указ? Отдал какие-то распоряжения? Казнил кого-нибудь? — В голосе Баралиса улавливалось некоторое беспокойство.
— Меня послали в путь через два дня после кончины короля, — с легким укором ответил гонец. — Кайлок ничего еще не успел предпринять — он скорбел о своем почившем отце.
— Ну а война? — настаивал Баралис.
— Да, кажется, король в самом деле выразил желание, чтобы война наконец была выиграна.
Баралис, выжав из гонца то, что хотел знать, ушел в свои мысли. Мейбор не мог понять, что такого усмотрел советник в последнем известии. Разве не естественно для Кайлока заявить, что он намерен одержать победу над Халькусом? Если бы он, Мейбор, стал все-таки королевским тестем, он побуждал бы нового короля именно к скорейшему окончанию войны. Давно пора раз и навсегда загнать хальков в их грязные берлоги. Сколько яблок из-за них пропало зря!
— Позвольте мне покинуть вас, господа, — сказал гонец. — Я проделал долгий путь и очень устал.
Мейбор кивнул в знак согласия, и гонец с поклоном удалился.
Баралис встал, поправляя одежды своими скрюченными руками.
— Доброго вам дня, лорд Мейбор, — с вынужденной учтивостью молвил он. Направившись к выходу, он сунул в руку Мейбору какой-то гладкий холодный предмет. — Мне кажется, вы обронили вот это.
Он вышел, и Мейбор, разжав кулак, узнал золотую монету — ту самую, которую час назад дал эконому.
