Наши нужды были просты, но нельзя сказать, чтобы их было мало: вода — смыть следы крови, одежда — прикрыть наготу, инструменты — снять ошейники и убежище — отдохнуть. Боги должны знать это не хуже меня.
Но прежде всего нам необходимо было убраться из этого двора. Сараи в одном углу походили на кладовые, в другом — на конюшню и каретный сарай. С моим дюжим спутником мы запросто могли бы забраться на крышу одного из них, но в летнюю ночь она вполне могла быть усеяна спящими слугами. Крыша же самого дома была выше и потому для нас недоступна. Окна забраны решетками, все двери и ворота наверняка надежно заперты.
Ториан вновь приподнял плиту. Я вынул амфору. Камень скользнул на место с ужасным звуком, который, казалось, прокатился эхом по всему городу, но на деле был почти неслышным. Только тут вспомнил я про цепь, оставшуюся под ступенями. Она могла бы пригодиться нам — перебраться через ворота на улицу. Но что потом? Обнаженные, в бронзовых ошейниках…
Мне не нужно было объяснять наше бедственное положение Ториану.
— Ну? — спросил он угрожающим шепотом. — Не поменяли ли мы один плен на другой?
— Боги позаботятся.
— Лучше бы им поторопиться!
Что-то стукнуло у ворот.
Я нырнул в угол и вжался в него, изображая водосточную трубу. Ториан исчез со скоростью, замечательной для человека его сложения.
Мы попали во двор через большие ворота для телег, но сейчас открывалась со скрипом только маленькая дверца в одной из створок. Ториан прижался к стене рядом с дверцей. В свете звезд мелькнула белая повязка — человек вошел и повернулся запереть калитку. Огромные лапищи Ториана сомкнулись на его шее и опустили обмякшее тело на землю.
— Осторожнее! — подскочил я к нему. — Не убей его!
Ториан склонился над своей жертвой. Взгляд, которым он смерил меня, обладал парализующей силой даже в свете звезд.
— Извини, — прошептал я.
Он ведь не предупреждал меня, что он воин. Впрочем, я мог бы и сам догадаться. Воины — хлопотные спутники: скоры на обиду и еще более скоры на наказание.
— Так, чуть-чуть пальцами артерии придавил, — прошептал он. — Судя по запаху, он все равно пьян. Голова поболит, конечно, но того, что я до него дотрагивался, даже не вспомнит.
Нет, право же, для мастера по изготовлению пирожных-корзиночек мой компаньон обладал прямо-таки удивительными способностями. Он мотнул головой в сторону ворот:
— Иди. Я сейчас.
— Подожди!
Нашей жертвой оказался крупного сложения молодой человек с достойной восхищения прямой черной бородой. Его повязка представляла собой замысловатое изделие из светлого шелка, закрывавшее его ноги до колен, а булавка, ее скреплявшая, была размером с ладонь и вся украшена самоцветами. Он явно не относился к прислуге, и я удивился, почему он разгуливал без сопровождения, да еще и вошел с черного хода. Час был поздний, и в городе царила тишина.
