Она открыла дверь каюты, выглянула наружу – и раздраженно охнула. Джасбур тут же очутился рядом и посмотрел через ее плечо. Сияло солнце, буря унеслась столь же быстро, как налетела, а сорвавшаяся с причала баржа плыла боком вниз по течению могучей реки. И обгорелые развалины Толамина уже исчезали в утренней дымке.
– Надеюсь, мы не ошиблись, что Тибал Фрайнит отправился в Далинг, – мрачно сказала Лабранца. – Мы ведь на пути туда, хотим мы того или нет.
Виновата, очевидно, была она сама. Только ее огоулгратское воздействие могло вызвать такое сокрушительное следствие. Но даже Лабранца Ламит не способна гарантировать удачного исхода, и, значит, они могут уплыть совсем не туда. Она подошла к борту и заглянула за угол каюты.
Джасбур с тоской подумал о длинной петляющей реке и ее унылых берегах. До Далинга они, конечно, доберутся, если только прежде не сядут на мель. А пока он может предвкушать пару суток в обществе страхолюдной Лабранцы. А чья это баржа? И куда девалась команда?
– Джасбур, – прошептал у него над ухом грустный голос. – Мне жалко, что меня одолела такая глупость.
Он вздрогнул, обернулся и обнял за плечи своего бестолкового друга.
– Вина же не твоя, и мне не следовало так придираться.
– Ты меня все еще любишь?
В эту минуту даже родная мать Ордура не могла бы его любить и, уж конечно бы, его не узнала, но Джасбур сумел выговорить:
– Да, я все еще люблю тебя. И очень скоро все опять будет хорошо.
Ордур угрюмо кивнул:
– Да, тогда все будет хорошо.
– Джасбур! – крикнула Лабранца. – Поднимите-ка парус и последите, чтобы мы не сели на мель.
– Мы не моряки, Лабранца-садж. Но мы постараемся.
– Очень разумно с вашей стороны.
– Джасбур? – прошептал Ордур. – Зачем ей нужен Тибал Фрайнит?
– Не знаю.
В Академии много шуулгратов. Так что такого важного в Тибале Фрайните, раз сама Лабранца покинула безопасные пределы Рарагаша, чтобы отыскать его? Но спросить ее у Джасбура не хватало духу.
– А-а! – Ордур недоуменно пожал плечами. – Лабранца-садж? Зачем тебе нужен Тибал?
В глупости есть свои преимущества.
Она поглядела на него с тем выражением, с каким императоры, наверное, обрекали близких родственников смерти под пытками, но, тем не менее, ответила ему, хотя Джасбур вряд ли получил бы от нее ответ.
– Я подозреваю, что он на пути к Обновителю, а я тоже хочу встретиться с Обновителем.
Мотылек, одолженный Сассионом, был злобный мерин с подлым норовом, где-то потерявший половину уха. Он все время пытался сбросить Полиона в кусты или сгрести с седла, зацепив за низкий сук. Человек, которого только что при всех объявили зрелым мужчиной, должен особенно заботиться о поддержании своего достоинства, а потому Полион занял место в конце кавалькады, чтобы оберегать ее с тыла. В такой близости от Тарнской Долины никакой опасности не было и в помине, но ему требовался какой-нибудь благовидный предлог. Час спустя Мотыльку надоело безобразничать, и Полион смог уделить частицу внимания собственной жизни, не связанной с мерином, и миру вообще.
