— Я не знаю, станешь ли ты опять немой, когда выйдешь за двери, — сказала одноглазая Маэва. — Но не надо недооценивать меня, девушка. Я не зря возилась с тобой, какой смысл мешкать, когда нужно делать работу. Что любопытно, заклятие с лица было снято словно тонкий слой кожи. Если я не ошибаюсь, тебя и голоса лишили с помощью магии. Мне кажется, парадокс заключается в том, что это было сделано с помощью лоррального растения. Очень странно. Надо подумать. А ты тем временем несколько дней побереги лицо от солнца. Новая кожа должна немного огрубеть, потому что она слишком нежная и ее легко обжечь.
— Том Коппинс поможет мне, если надо будет выйти из дома, правда, Том?
Непоседливый мальчишка со светло-коричневыми волосами, постоянно бегающий то в дом, то из дома, кивнул.
— Он присмотрит за тобой, девушка. И еще: постарайся говорить понемногу, не слишком напрягай связки. Когда голос хорошенько окрепнет, ты расскажешь о своем прошлом, настоящем и будущем. Нет, стекло не защитит тебя. Отойди от окна, через него на лицо тоже попадает много солнечного света. Кроме того, вот-вот налетит шанг. Койлач знает, что он может сделать с твоей кожей!
Ни дня, ни часа, ни секунды не проходило без мыслей о Торне. Преображенную девушку мучила страсть. По ночам она бесконечно шептала имя любимого, пока сон не лишал ее этой возможности. Имриен надеялась, что дайнаннец появится во сне, но тщетно, хотя казалось, рыцарь присутствует в каждой клеточке ее тела. Тоска по нему, словно крыса, постоянно скреблась внутри. Но время шло, и она привыкла к душевной боли. Имриен стала реже представлять лицо Торна, строить догадки, где он теперь находится, как у него дела.
На третий день поздним вечером завывания бури немного стихли. Маэва дремала в кресле-качалке с большой ящерицей на коленях. Имриен смотрелась в зеркало в свете свечей и видела, как в глазах отражаются два язычка пламени. Том Коппинс спал, свернувшись калачиком, на своем матраце в углу. Вдруг налетел мощный порыв ветра, раздался шум хлопающих крыльев, а потом печальный одинокий крик.
Маэва поднялась и посмотрела наверх, что-то бормоча.
Вскоре за дверью послышался тихий звук, похожий на шорох перьев. Маэва положила ящерицу на коврик около очага и пошла открывать. В дом проскользнула девушка и о чем-то заговорила с колдуньей. У нее было бледное лицо и копна темных длинных волос. Плечи прикрывала накидка из черных перьев с белыми кончиками. На лбу гостьи сверкал красный драгоценный камень, яркий, как свежая кровь. Они говорили тихо, и Имриен ничего не слышала. Потом колдунья спешно занялась какими-то приготовлениями, разложив на столе бинты и горшочки с мазями.
