– Хорошо, тогда кто? Владычица Теа?
– Нет.
Теа считалась Матерью Богов и покровительствовала земледельцам. Она тоже предала Девлина и его близких.
Священник растерялся.
– Кого же ты избрал? Чары нельзя наложить, пока ты не призовешь в покровители одного из Богов.
Уголком глаза Девлин заметил Стивена и вспомнил, что еще утром тот упоминал имя Канжти, Бога Удачи. Канжти – Бог, не имеющий ни жрецов, ни храмов. Кое-кто называл его полубогом, единственным из семи, о чьем происхождении велись ожесточенные споры. Бог-одиночка для человека, у которого никого нет, – весьма подходящий выбор.
– Канжти, – объявил Девлин.
Брат Арни кинул взгляд на мага.
– Канжти сойдет не хуже других, – успокоил священника Дренг. – Дайте ему меч, и можно приступать.
Священник взял с алтаря меч.
– Возьми его обеими руками и подними перед собой острием вверх, – приказал он Девлину. – И повторяй за мной клятву верности.
Меч был явно сработан мастером. Длинное лезвие, заостренное в старинном стиле, рукоять из эбенового дерева с узорами из серебра… В отблесках пламени свечи на лезвии мерцала вязь древних рун.
Девлин принял меч от священника. Держать клинок в левой руке было неудобно, и, пытаясь переложить меч в правую руку, он нечаянно уронил его. Меч упал на мраморный пол с обычным звоном стали о камень. Повинуясь интуиции, Девлин поднял меч и внимательно осмотрел лезвие. Слабый блеск металла свидетельствовал о том, что клинок сделан из отличной стали. И все-таки что-то было не так.
Он понимал, что остальные смотрят на него с нетерпением и беспокойством, но не спешил. Он провел большим пальцем по острому лезвию, прилагая ровно столько силы, чтобы не порезаться до крови, затем левой рукой вытащил из ножен свой кинжал и ударил рукоятью кинжала по лезвию меча. В звуке удара Девлин снова услышал нотку фальши. Он вложил кинжал в ножны и смущенно покачал головой. Стоит ли высказать свои подозрения и раскрыть себя или лучше промолчать в ответ на пренебрежение, с которым к нему отнеслись?
Какое-то мгновение Девлин боролся со своей совестью, но в итоге решил, что не сможет смолчать. Честь – единственное, что у него осталось.
– Я не буду приносить клятву на этом мече, – сказал он и положил меч на алтарь, так что половина клинка оказалась на весу.
– Почему? Ты зашел слишком далеко, и отступать уже поздно, – с неодобрением сказала капитан Драккен.
– Потому что любая клятва, принесенная на этом мече, будет такой же фальшивой, как и он сам.
