Он рассматривал лицо и эту торжествующую насмешку морщин и одновременно все больше осознавал постоянство мысли, которое отличало эту девушку и представлялось ему крепкой, надежной стеной по равнению с его собственным неутихающим волнением, как вдруг услышал слабые, неуверенные шаги. Страх достаточно обострил его слух; девушка позади него не двигалась. Он оторвал взгляд от покойника и нова повернулся лицом к ней.
— Так ты меня здесь держала? — сказал он. Он не до конца осознавал всю глупость своего обвинения. Одно его «я» разумно говорило ему, что он пробыл с ней после того, как проснулся, самое большее несколько минут, но разумного, казалось, как раз и недоставало в этом доме с той минуты, когда он вошел и увидел девушку, которая должна была испугаться, а вместо этого спокойно держала его на мушке между желтыми языками свечей.
А когда он пришел в себя вновь, пять-десять минут тому назад, он заново пережил свое детство в Девоне и, как он сказал себе с неожиданным приливом чувства, оказался меж двух огней: коварной, но грубой плотью и целеустремленным и храбрым духом.
Это нельзя было почувствовать за несколько минут, и он с искренней обидой обвинил ее:
— Ты меня здесь держала?
— Держала вас? — сказала она. — Что вы хотите этим сказать?
Внезапно шаги, которые были едва слышны, отчетливо зазвучали по камням.
Мозг Эндрю, в путанице неопределенных мыслей, пронзила вспышка страха, и он почти бегом пересек комнату к двери, в которую вошел прошлой ночью. Его охватило чувство безграничного отчаяния — неужели ему никогда не обрести покой, — и он неосознанно заскулил, как кролик, попавший в силок.
Натуральность этого звука показала девушке, до какой степени он напуган.
— Стойте, не туда! — крикнула она ему. Он замешкался, держась рукой за щеколду. Девушка водила кончиками пальцев по щеке. — Это всего-навсего женщина, которая здесь прибирает, — сказала она.
— Я не должен с ней встречаться, — прошептал Эндрю, боясь, что их голоса услышат на тропинке за дверью.
— Если вы выйдете в эту дверь, — сказала девушка, — вы с ней встретитесь. Сейчас она пойдет от колодца к дому. Лучше возвращайтесь туда, где вы спали. — И затем, пока он пересекал комнату: — Нет, не надо. — Румянец медленно разливался у нее от шеи по лицу.
— А теперь в чем дело? — сердито спросил он.
— Если она обнаружит, что вы прячетесь, она подумает…
— Господи, ты еще и добропорядочная, — сказал он с изумлением и обидой. Как будто земное лукавство покойного коснулось спокойного духа, сторожившего его.
