- Мы же взрослые люди,-подключился к разговору Майкл,- и совсем не дураки. Ты же знал, что тебя ожидает за обман. И самое главное пошел на это, что меня больше всего возмущает. Или ты нашел в нашем лице-сладких, которых запросто можно обвести вокруг пальца. Я не пойму? Считаешь себя самым умным, а зря. Ты глубоко ошибаешься.
Парень прищелкнув языком, приказал:
- Давайте-ка ребята побалуйтесь с малышкой. И сквозь зубы добавил:-Может это заставит тебя посмотреть на вещи открытыми глазами и наотрез отобьет желание считать всех вокруг себя дураками.
Два здоровых бугая завалили девушку на старый потрепанный диван, одиноко стоящий посреди пыльной комнаты. Наташа испуганно затрепетала в железных руках и сопротивляясь, истошно закричала:
- Папа отдай им деньги. Отдай. Пожалуйста не надо.-Она с усилием сжала разведенные колени.
От предстоящего ужаса Петр Иванович бешено задергался на стуле, пытаясь избавиться от веревок. Но выдохнувшись от безуспешных попыток, жалобно завыл:
- Отпустите, пожалуйста, мою дочь. Ведь она ни чего плохого вам не делала. За что вы так с ней поступаете. Отпустите, пожалуйста! Не трогайте, прошу вас!
Боб не спеша приблизился к поникшему отцу и размахивая указательным пальцем прошипел:
- Только при одном условии, если ты тварь немедленно вернешь нам наши доллары.
Петр Иванович едва не плача воскликнул:
- Не брал я деньги. Не брал. Богом клянусь.
- Мое терпение иссякло. Двести раз, я тебе одно и тоже повторять не собираюсь.-и помолчав добавил,-ребята начинайте, ничего нового он нам не предложил.
Вырывающейся девушке заломили руки и один из парней рывком разорвал тонкое ситцевое платье, оголяя стройное девичье тело.
Наташа испустила обреченный вопль, ей в ответ вторил отчаянный голос отца. Мужчина звериными усилиями старался освободиться от крепко стянутых на запястьях наручников. Лицо Петра Ивановича побагровело от дикого напряжения, из любящих глаз потоком катились соленые капли отчаяния. Он закричал, но не услышал собственного голоса, ободрал до крови руки, но не почувствовал боли. Сознание померкло в преддверии безвыходного положения, страх за судьбу дочери завладел душой. Собственные ощущения отступили на задний план, освобождая место сплошному мраку, непроглядной темноте. Он силился остановить творившееся безобразие, но не смог. Люди не слышали его или не желали слышать. Словно в бреду, сквозь сплошной туман, он наблюдал за тем как родную дочь на его же глазах насиловали. Накаченный верзила сдернул с девчонки плавки и ножом разрезал лямку лифчика. Наташа истошно закричала и ногами откинула напирающего сверху парня, напоминающего главного героя из фильмов ужасов, с кроваво обожженным лицом и с безумнобредовым взглядом
