— Они всегда так, — спокойно пояснил Пятириков и поправил на ремне пистолет.
Старшина не поддерживал разговора, и Зубанов сказал официально:
— Продолжайте наблюдение, товарищ Пятириков.
Старшина опять удивленно взглянул на него и прильнул к трубе.
— Мулла на минарет поднялся, — сообщил Пя-тириков через несколько минут.
Зубанову только однажды пришлось видеть муллу на минарете, и сейчас он с острым любопытством разглядывал обыкновенного тщедушного мужичонку в белой рубашке, черных брюках и кепке. Эта кепка удивляла больше всего. Мулла постоял немного, деловито посмотрел на свои ручные часы, еще постоял и стал что-то кричать вниз, оглаживая бородатое лицо ладонями и время от времени воздевая их к небу. Так он делал свое дело минут десять, передвигаясь бочком, а потом исчез, словно его и не было.
— Почему он такой бедный? — спросил Зубанов.
— По приходу. Село-то бедное, вот и мулла бедный, — Пятириков говорил это, не отрываясь от стереотрубы. Помолчав немного, он сказал: — А мулла-то все-таки самый богатый человек на селе.
— Почему?
— А заметили, ручные часы носит? Никто из крестьян таких часов не имеет, по солнышку живут. Только мулла да офицер с ихнего поста... А вон и сам офицер пожаловал, легок на помине.
По узкой кривой улочке верхом на лошади рысью ехал турецкий офицер. Он браво сидел в седле, выпятив грудь, а сзади, ухватившись за лошадиный хвост, трусцой бежал солдат. Курицы шарахались от них в разные стороны. В одном месте солдат споткнулся и выпустил хвост, и тогда офицер, чуть осадив лошадь, огрел его хлыстом. Солдат припустился вприпрыжку, снова ухватился за хвост и теперь уже больше не отставал. Так они приблизились к турецкому пограничному посту и скрылись в воротах.
— Прибыл их благородие, — усмехнулся Пяти-риков.
Зубанов промолчал.
За турецкой околицей на чахлых косогорах возле редких кустиков кукурузы и чая копошились крестьяне.
— Тяпками да мотыгами копают землю, как у нас при царе Горохе. Разве ж это жизнь? — сокрушенно проговорил Пятириков, видимо тяготясь молчанием.
— Да-а... — задумчиво произнес Зубанов. Сцена избиения не выходила у него из головы. Что бы это могло означать? — Мы отвлеклись, старшина. Не пора ли спуститься вниз?
— Точно. Давно пора, — подтвердил Пятириков и укоризненно взглянул на Зубанова. Тому показалось, что взгляд этот говорил: «Вы начальник, вы и командуйте».
